Античная наркомафия-8 - [45]

Затем выпускной поток исполнил танец с мечами в честь Баудваэта, божества войны — ну, так было объявлено трудящимся массам. Фактически же это был аналогичный греческий танец Ареса, который позже внедрится и у римлян в честь Марса. Тут мы уже на опережение пошли — ага, в рамках намеченного религиозной реформой синкретизма, и этого, собственно, никто от народа и не скрывает. А чем танец Ареса не подходит нашему Баудваэту? Ареса, то бишь Баудваэта, изображал в танце бывший гладиатор Лисимах. Ну, не столько самого Ареса, сколько его статую, откровенно говоря, поскольку двигался он мало, а в основном вокруг него кружились в танце "гречанки". То толпе зрителей обеими руками свои мечи продемонстрируют, играя солнечными бликами на клинках, то быстро завертят ими над головой одной рукой, меняя хват — ага, типа той кавказской и казачьей работы шашкой или кинжалом, выступления с которыми в нашем прежнем мире начали входить в моду незадолго до нашего попадания. Потом самая основная принялась мечом по древку копья мнимого Ареса постукивать, кружась вокруг него, а остальные разбились на пары и изобразили бой на мечах. Показушно-танцевальный, конечно. Бабы, вышедшие родом из народа и подоплёки не знавшие, во все глаза глядели, некоторые даже за чистую монету эту показуху принимая, мужики же в основном посмеивались — мало кто из них не служил в войсках и не работал с настоящим боевым мечом, и уж им-то отличить зрелище от настоящей работы труда не составляло. Впрочем, ловкости исполнительниц отдавали должное и они. А уж когда по окончании танца Лисимах передал свои копьё и щит самой основной, забрал у неё меч и выхватил свой — ну, бывшему гладиатору было, что показать и бывалым солдатам. Особенно, когда он отдал девчонке её меч и забрал обратно щит, с которыми продемонстрировал уже вполне настоящие боевые приёмы, пригодные как для поединка, так и для действий в пехотном строю. Поле он покидал под одобрительный рёв со всех трибун. Вслед за ним ушло и большинство танцовщиц, но некоторые остались, не иначе, как намереваясь чем-то удивить зрителей…

— Вот ты где, Макс! Почему-то я так и знала, что на правительственной трибуне ты не сядешь! — Юлька поменялась местами с сидящими рядом с нами людьми, — Привет, мальчики и девочки! — и Ирку свою усаживает поближе, — А Волний разве не с вами?

— Да вон он, на той стороне с ребятами.

— И с девками этой Кессии! Он что, тоже сбежал на этот её симпосион?

— Ну, так уж прямо и сбежал. Хотя, мог, наверное, и сбежать, если бы я его сам не отпустил, — мы с Велией рассмеялись, — В его годы и на его месте я бы точно сбёг, если бы меня кто вздумал добром не отпустить.

— Ну да, яблоко от яблони далеко не падает, как ты и сам любишь повторять.

— Ага, у нас это наследственное.

На поле тем временем самые лучшие из махальщиц мечами начали изображать какое-то подобие приёмов Лисимаха. Ну, чтоб переплюнуть не просто гладиатора, а ещё и ветерана реальных боевых действий конца Второй Пунической, или даже хотя бы просто с ним сравниться — это, конечно, было бы из области заведомо ненаучной фантастики, но у них фишка была в другом. Одно ведь дело гладиатор и ветеран, и совсем другое — вот эти девки, вчерашние пигалицы, от которых никто не ждал лучшего, чем они и так успели уже показать, и тут вдруг оказывается, что они и ещё кое-что умеют. По крайней мере, это был у них уже не танец, а именно работа с мечом. То в правой руке его повертят, перехватывая рукоять на лету, то в левой — скорость далеко не та, что у Лисимаха, и в круг вертящийся клинок у них ещё не сливается, но где-то как-то уже близко к тому. Потом одна взяла меч у другой и завертела сразу обоими — тоже хотя и не так лихо, как у Лисимаха, но для бабы очень даже неплохо — народ, во всяком случае, впечатлился.

— С этого года этому начали учить уже и в школе, и девочки тоже учатся, — как бы невзначай сообщила Юлька, — И Ира тоже, кстати — весной, наверное, мы и свой показ в школе устроим.

— С деревянными, — заметила Турия.

— Ну так а что же вам, сразу стальные подавай? Это опасно, если с непривычки, так что научитесь сперва фланкировать деревянными. Глядишь, в выпускном классе уже и со стальными так же работать будете. В кадетском корпусе ведь пригодится, Макс?

— Да как тебе сказать, Юля… Стоп! Послухай-ка ты лучше не сюды, а вон туды, — двумя рядами спереди и ниже нас сидели одна из покинувших поле "гречанок" старшего потока и наша юнкерша из бывших.

— Ладно я, не мой это конёк, но если бы ты осталась с нами, так сейчас не она, а ты бы показывала класс! Не жалеешь?

— Каждый день и не по одному разу — когда таскаю на носилках кого-нибудь из парней в полном боевом снаряжении, которого наш Кербер вздумает раненым назначить. Или когда бегу кросс вокруг лагеря в таком же полном снаряжении.

— Так это что, правда, что вас там так мучают?

— Послабее, чем парней, но достаётся, естественно, и нам.

— Естественно?! Да что ты там тогда забыла? Давай вот, как закончится, к Хитии подойдём и поговорим с ней. Уж тебя-то, вот увидишь, примет обратно с удовольствием! Ну, придётся, конечно, пропущенное наверстать и навыки восстановить, но разве это не лучше, чем все эти солдафонские мучения?