Анти-Авелин - [13]

– Что еще?

– Амбру когда надо капать? Сейчас или лучше потом? А то приду в ресторан уже не одна.

Хохоча и толкаясь попами, подружки дошли до лифта.

– Ну, с Богом! – сказала Катька уже на полном серьезе, когда лифт доехал до первого этажа. – Как вернешься – звони, я прибегу.

Маленький, уютный ресторанчик с кусачими ценами, Миле был знаком очень хорошо. Она, не заглядывая в меню, могла сделать заказ любого блюда, но из уважения к Илье Андреевичу старательно изображала внимательное изучение кожаной книги, принесенной официантом.

Илья Андреевич, большой и харизматичный человек, произвел на Милу благоприятное впечатление. Темные волосы с проседью, зеленовато-карие глаза, обаятельная улыбка. Заказ сделал правильный – и не дорогой, и не дешевый. В нем вообще все было правильно. Поначалу Милу это никак не напрягло.

– Людмила Николаевна, расскажите о себе, – подчеркнуто ласково попросил Илья Андреевич.

Мила почувствовала себя как на экзамене:

– А что про меня можно рассказать… все очень банально. Разведена. Взрослый сын. Работа – дом, дом – работа. Есть, правда, любимые увлечения, – Мила набрала воздуха в легкие, чтобы с удовольствием предаться повествованию о любимом хобби.

– Расскажите про работу, – улыбнулся Илья Андреевич.

Мила выдохнула: «Он что, издевается?»

В ресторане в это время было людно, и заказ задерживался на кухне. Надо было дотянуть время до аперитива.

– Про работу? Ну-у… Я отлучусь на секундочку и вернусь, – извинилась Мила.

Она схватила сумку и направилась к туалету в конце зала. В кабинке уборной извлекла из кармашка флакончик с амброй, капнула на запястье, как учила Катерина, сверху спрыснула духами, и еще амброй, для верности.

Войдя в зал, обнаружила скучающего сомелье. К счастью, Илья Андреевич сидел спиной к входу.

– «Кьянти Классик». Только быстро! – прошипела Мила в ухо сомелье, ухватив его за рукав пиджака.

– Будет сделано, – понимающе отреагировал знаток вин.

Мила, как ни в чем не бывало, прошла к своему столику.

– Прошу прощения за прерванный разговор, – и томно взглянула на собеседника.

Илья Андреевич галантно пододвинул стул.

– Мы, кажется, остановились на работе, – начала Мила, взмахнув руками с амброй, – для лучшего результата.

Ей очень захотелось рассказать о зануде главном бухгалтере, о бестолковой секретарше, но подсознательное ей подсказывало, что Илья Андреевич не предназначен для подобных разговоров.

– Я руководящий работник, на хорошем счету у более высокого руководства, имею соответствующее высшее образование, – Мила сама себе не верила, что рассказывает о себе подобным образом, но Илье Андреевичу это, как ни странно, нравилось.

– А сын у вас чем занимается? – поинтересовался жених.

Пока Мила вспоминала анкетные данные своего мальчика, принесли спасительную бутылку Кьянти.

– Я вино не буду, – отрезал Илья Андреевич.

– Я буду, – переключила на себя внимание официанта Мила.

– Хорошее вино? Я спиртное не потребляю вообще, – похвастался он.

– Сочувствую, – не поддержала она. – Моя подружка называет это вино «червивкой», а мне оно нравится.

Сделав три глотка и опустив бокал, Мила встретилась с тревожным взглядом Ильи Андреевича.

– А расскажите о себе, – вдруг осенило ее.

Илья Андреевич как будто ждал этого. Многозначительно облокотившись на стол, он начал:

– Вам Екатерина Олеговна наверняка про меня уже в общих чертах рассказала. Для начала, я хотел бы изложить вам свои жизненные правила. Они достаточно ясны и просты, как это бывает у человека, который точно знает, чего он хочет от этой жизни. Мне хотелось бы создать семью, наладить свой быт, но я не терплю случайных людей. Жить надо среди «своих». Мне очень важно, что человек из себя представляет. Я не буду садиться за стол, с кем попало. В моей семье принято считать свой дом своей крепостью.

«Он же мещанин», – догадалась Мила, и с Ильей Андреевичем ей сразу стало все понятно.

Собеседник продолжал извергать из себя жизненные правила – правильной и квадратной формы, выкладывая их в ровные ряды и воздвигая из них между собой и Милой непреодолимую стену.

Вино расслабило, закружило голову и погрузило в легкую эйфорию. Милу потянуло философствовать:

«Мещанство – неприятное явление. Мещане всегда живут под правильными лозунгами, только люди почему-то с неприязнью отворачиваются от них.

Мещанам всегда кажется, что они лучшие представители человечества, в связи с чем у них есть право смотреть на людей свысока. На самом деле, они просто не умеют уважать индивидуальность человека. И по вселенскому закону: «мир – это зеркало твоей души», получают отраженную неприязнь окружающих. Так и живут эти бедолаги – презирая всех и презираемые всеми.

Один знакомый священник, к слову о мещанах, сказал: «Это люди, которым кажется, что они могут гордиться, что живут иначе, чем другие. Вот если бы они внимательно читали Житие Святых, в котором описано смирение и скромность людей, куда более высоко духовных, то они, – то есть мещане, – устыдились бы своей гордыни. Жалеть таких людей надо».

А как таких людей жалеть? Ведь произрастает всегда мещанство на благодатной почве материального достатка…»

Вино в бокале быстро кончилось. Мила нашла взглядом своего официанта, который, с видом вспотевшего зайца, перепрыгивал от одного стола к другому, и решила не усугублять его положения. Взяла бутылку Кьянти и налила себе вина.