Анти-Авелин - [11]

Женщины закричали, мужчины вскочили со своих мест. Смельчакам, рвущимся на помощь девушке, стража вспорола животы, и толпа отхлынула назад. Остальные девушки попытались спастись бегством, но их также подхватили на руки и отнесли к камню. Содрав с них туники, прислонив юных красавиц спинами и животами к бокам камня, их подвергли той же участи, что и первую.

Калигула исступленно кричал, расплескивая кровавое вино из кубка на свою одежду:

– Все пьют вино! Все пьют вино за самое лучшее представление в этом городе!

Его свита визжала, ломаясь в неистовом танце. Люди в масках сменяли друг друга у тел несчастных, которые сначала звали на помощь, а потом затихли, истекая кровью. Матери девушек рвали на себе волосы и безуспешно молили о пощаде, их отцы остолбенели от горя.

Когда люди в масках стали обессилено валиться на каменный пол площадки, оставляя растерзанные тела девушек, Калигула, высоко подняв над головой кубок, крикнул:

– Ну что? По заслугам получили «свое» эти развратные богини?

– Получили! – вразнобой откликнулись актеры.

Император окинул мутным взглядом горожан:

– Разве я должен кому-то заплатить за это великолепное представление? Похоже, что вы должны мне за это неповторимое зрелище.

В ответ никто не проронил ни звука.

Император ухмыльнулся и, довольный собой, удалился из амфитеатра. За ним потянулась его свита, затем актеры, и замкнули это шествие стражники.

Оскорбленные произошедшим, горожане еще долго сидели на ступенях амфитеатра. Те девушки, которые выжили после этой оргии, тронулись умом. Их родители за один вечер превратились в седых стариков.

Обагренный кровью камень попытались скинуть к подножью холма. Те, кто был в ту ночь в амфитеатре, прокляли это место и поклялись больше никогда не возвращаться сюда.

Рассказывая эту историю, отец плакал, прижимая к себе Авелин. И она понимала, что в этом рассказе заключен весь страх отца за судьбу своей дочери. Она гладила его по руке и успокаивала, как могла.

Всю ночь она не спала, и с первыми лучами рассвета отпросилась у матери на службу в Сен-Жан.

Минуя собор, Авелин коротким путем побежала к амфитеатру. Спотыкаясь о корни, ломая сучья кустов, она продиралась сквозь заросли в поисках камня, на котором замучили девушек. И нашла его. Он лежал, надтреснутый пополам, в гуще зарослей, неподалеку от площадки для актеров, похожий на ложе. Это был, без сомнения, он.

Хватаясь за ветки, Авелин забралась на камень и, сев на корточки, опустила на него руки. В следующее мгновение ей показалось, что она слышит стоны и мольбу о помощи. Горло заболело от подкатившегося к нему кома. Дыхание перехватило от безудержного рыдания, и Авелин повалилась животом на камень. Она плакала, обняв камень, и обещала помочь звавшим на помощь голосам. В то утро она точно решила для себя, что главное предназначение всей ее жизни будет заключаться в защите невинных – это станет смыслом всей ее жизни. А как она это сделает – будет понятно потом.

Обессиленная от рыданий и ночной бессонницы, девушка уснула. Когда она проснулась, солнце уже стояло высоко. Нестерпимо болел живот, и ломило поясницу. Превозмогая боль, Авелин встала на камень, и почувствовала влагу между ног. Подняв юбку, увидела кровь.

По улицам она шла, как в забытьи. Заметив на пороге родного дома матушку, обеспокоенную ее долгим отсутствием, бросилась к ней со всех ног:

– Мамочка! Я заболела страшной болезнью, я скоро умру!

Обняв мать за талию и уткнувшись ей в плечо, Авелин начала сбивчиво объяснять, что с ней произошло. Она с ужасом представляла себе реакцию матери на страшную весть, и как они с отцом, обнявшись, будут плакать над ее кроватью. Им вдвоем останется только ждать ее смерти, ведь такой недуг невозможно показать врачу.

Выслушав сбивчивую историю, Мария взяла ладонями голову Авелин и отняла от своего плеча.

Когда девушка открыла глаза, она с удивлением обнаружила улыбку на лице матери:

– Это не болезнь, моя девочка. Это моя ошибка. Ты слишком мало общаешься со своими сверстницами. А я, как и многие родители, не заметила, как ты выросла. Сейчас я тебе все объясню.

Три дня Авелин пролежала в постели с сильным жаром. По ночам ей снились кошмары: люди в масках, факелы, крики женщин и леденящий хохот обезумевшего Калигулы. Утром четвертого дня она почувствовала облегчение и вышла из спальни.

На кухне она застала отца. Они обнялись с ним, как после долгой разлуки. Он поцеловал ее в макушку и ушел по своим делам.

– Как ты? – спросила с улыбкой мать.

– Мне уже лучше, – ответила Авелин. – Теперь так будет всегда?

– Нет. Дальше все будет намного спокойнее. Ты привыкнешь.

«Как к такому можно привыкнуть?» – недоумевала Авелин. Но наконец-то она поняла, почему женщины носят длинные юбки и сидят дома. И еще то, что ее – Авелин Дангон – это обстоятельство совершенно точно не удержит дома.

С тех пор этот камень стал ее алтарем. Она несла к нему все свои раздумья и тревоги. И каждый раз он помогал ей развеять гнетущие сомнения и укрепить ее дух.

Вот и сегодня, когда Авелин в первый раз увидела белого монаха, вселившего в нее такое сильное смятение, она побежала к своему спасительному камню. Положив на его холодные бока свои руки, она действительно почувствовала, как успокаивается ее сердце и выравнивается дыхание.