Антарктика - [27]
— Вы еще забыли — лучшие рестораны, Станислав Владимирович. — Середа махнул рукой. — Вы отлично понимаете, о чем я говорю. Лет через пять-шесть китобойный промысел, надо полагать, прикроют. Не насовсем, так на длительное время. Куда мы спишем полторы тысячи наших бородачей? Ну, бороды сбреют, допустим. А нутро-то останется мохнатым? Нелегко им заживется на берегу!
Волгин отмахнулся.
— Приживутся! Можно подумать — на берегу или в пароходстве сплошные интеллигенты обитают!
— Слабое утешение!
— Да наши ребята еще сто очков береговым слабакам дадут! Интеллект интеллектом, но нельзя недооценить, понимаете ли, труда. Тем более такого героического, как в Антарктике… А труд, понимаете ли…
— Знаю! — не сдержался Середа. — Труд — дело чести, доблести и геройства!
Волгин строго посмотрел на Середу.
— У вас что… другой взгляд на это?
Середа молчал.
Волгин устало вздохнул.
— Не следует иронизировать над всем и вся, Юрий Михайлович, — даже в горячке спора. Это неблагородно и… бесполезно.
Спускаясь от капитан-директора, Середа подосадовал на свое фанфаронство. «Какой-то мальчишеский выкрик!» Он никак не способствовал деловому завершению разговора. «…Мысли на лестницах! — усмехнулся Середа. — Кажется, это в том самом томе Толстого, что залежался в каюте капитан-директора. Самые нужные мысли приходят на лестницах, уже после аудиенций…» Надо было Волгину объяснить, что он, Середа, вовсе не мыслит себе подмену промысла культработой, — противное слово! Надо было!.. «Вот так, наверное, у меня и с Катей. Слово за слово, вроде остро, а суть мысли остается невысказанной. Волгин наверняка теперь будет думать обо мне, как о каком-то неврастеничном затейнике, а не капитане. Он так и сказал прощаясь: «Да-а… недаром я побоялся в прошлом рейсе назначить вас капитаном! Больно вы мудрствуете. А в Антарктике, понимаете ли, задумаешься, да и с айсбергом столкнешься!»
Внизу Середу ждал Аверьяныч.
— Ну как, обошлось?
— Обошлось.
— А я к замполиту заглянул. Очень даже доволен Иван Павлович нами… Тем более что после сегодняшних китов мы, вроде, на второе место выскакиваем…
Середа и Аверьяныч шли по палубе к поданной для пересадки корзине. Не смотри они себе под ноги, а без этого тут и растянуться немудрено было, капитан и гарпунер заметили бы, какими теплыми и уважительными взглядами провожают их матросы-раздельщики. Но Середа и Аверьяныч подняли головы, только ухватившись за плетеный борт переносной корзины.
— Замполит собирается к нам послать инспектора, — продолжал Аверьяныч. — Хочет обобщить опыт.
— Пусть обобщает! — Середа свистнул лебедчику и, легко подтянувшись на руках, перевалился в корзину.
9. Вот что припоминается Середе… «Ну так что? Разве я не прав?»
— Ладно. Пошли! — Середа решительно снимает альпаговку.
Проходя по коридору, кают-компании, Середа поражается тишине в столовой. Обычно до его прихода на «среду» тут трещали столы под костяшками домино, звучал раскатистый смех Кечайкина, басил, споря с Катковым, боцман Сидоров.
Сегодня столовая пуста. Даже свет погашен.
«Эх, старик!.. — тоскливо думается Середе, — идеалист в тебе живет, оказывается. Одно неодобрение начальства— и лопнули наши «среды»! Расползлись тараканами по каютам и…»
Середа рывком берет дверь на себя и замирает на пороге…
Кают-компания полна… Люди сидят даже на линолеуме палубы. И разом поднимаются, встречая капитана. Никогда они раньше не поднимались!..
— Добрый вечер, товарищи!.. — Середа чувствует, что надо помолчать. Потому что голос его прозвучал совсем как чужой. Что-то теплое, почти горячее встает в горле и душит. И глаза надо прятать. Во всяком случае не смотреть подолгу на одного. А покраснеть глава могли и от ветра. Вон у Тараненко веки красные. А синева глаз посветлела. От ветра, наверное…
У Кечайкина глаз не видно. То есть видно, но смотрит он куда-то на переборку. Спокойно смотрит, словно ничего и не случилось.
Боцман Сидоров, как только сел, уткнулся в книгу. Тяжело ему читать! Середа заметил — на изрезанном глубокими морщинами лбу выступает испарина. Толстая книга у боцмана. По цвету переплета Середа узнает том Куприна. «Молодец боцман! Дорогу осилит идущий!»
А электрик Серегин грызет кончик авторучки…
И хочется Середе сказать людям слово теплое и благодарное. За то, что вот собрались так дружно и не смотрят ни на него, ни на самих себя непонятными героями: Собрались и все! Так вот им нравится, что бы там ни говорил Волгин, как бы ни язвил Кронов.
Но Середа не знает, что именно надо сказать. А может быть, и не надо ничего говорить. «Наверное, не надо!»— думает Середа и слышит за спиной негромкий голос Аверьяныча: «Все правильно, капитан!»
1. Год спокойного солнца отметил себя на земле грозными событиями. Радио и газеты чуть не через день сообщали о невиданных наводнениях, рухнувших городах, об огненном рыке оживших вулканов.
И мало кто обратил внимание на мелькнувшую в печати благополучную радиограмму с борта флагмана «Отваги». Уж на что я выискивал каждую строчку о китобоях, а тут пропустил.
В телефонной трубке звучал глубокий и мягкий женский голос:
— Добрый вечер. Вы прочли в «Известиях»?
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного писателя Э. Сафонова вошли повести и рассказы, в которых автор как бы прослеживает жизнь целого поколения — детей войны. С первой автобиографической повести «В нашем доне фашист» в книге развертывается панорама непростых судеб «простых» людей — наших современников. Они действуют по совести, порою совершая ошибки, но в конечном счете убеждаясь в своей изначальной, дарованной им родной землей правоте, незыблемости высоких нравственных понятий, таких, как патриотизм, верность долгу, человеческой природе.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.