Анталия от 300 у.е., или Все включено - [5]
— Кровать, туалет-ванная, телевизор есть, а чего еще надо на десять-то дней?
Оксана, однако, с ним не согласилась. Сначала она забраковала ванную:
— Здесь воняет! Вадим, понюхай!
Потом она откинула с кровати тяжелое темно-зеленое покрывало и пощупала подушки, постельное белье:
— Кажется, влажноватое…
Она заглянула в мини-холодильник под светлым столом у окна, щелкнула лампой, распахнула балконную дверь. Дверь громко скрипнула, и Оксана решительно кивнула, как детектив в кино, обнаруживший роковую улику:
— Ну, все, как Настя и говорила. Подсунули черт знает что! Вадим, надо переселяться в основное здание.
— Думаешь, прямо надо?
— Конечно. Ой, смотри, у них тут еще и муравьи! — Она указала длинным ногтем на муравьиный трупик у прикроватной тумбочки. — Четыре звезды называется.
Спорить Вадиму не хотелось — уж слишком утомительным был для него перелет, — и он молча вышел из номера.
Гид у регистрационной стойки в фойе на его просьбу только махнул рукой:
— Нереально. Вообще никак.
Вадим достал из заднего кармана бумажник, вытащил двадцать долларов и молча показал деньги гиду.
Тот вздохнул с явным сожалением:
— Ну, нет в основном здании свободных номеров. Вообще нет. Может, завтра что-то появится.
Взгляд, с которым гид проводил купюру, убедил Вадима лучше всяких слов. Он сунул бумажник обратно в карман и протянул парню руку:
— Я подойду завтра. Фамилия Быстров, двухместный номер.
— Я Алексей. Около часа ко мне подойдите, ладно? Только ко мне.
Вадим вернулся в номер, бросил солнечные очки на стол и развел руками:
— Сегодня ничего нет.
— Ой, можно подумать! — фыркнула Оксана. — Все у них есть, не хотят работать просто. Надо было мне пойти.
— Надо, — согласился он и упал спиной на прохладную кровать. — Как же хорошо. Поспать бы…
Оксана деловито зашелестела пакетами.
— Я в душ, а потом пообедаем, да? — сказала она скорее утвердительно, чем вопросительно и бросила на кровать стопку одежды.
— Угу.
— И не засыпай!
— Угу.
Вадим, пытаясь стряхнуть с себя сонное оцепенение, потянулся к лежащему на тумбочке пульту. Пульт оказался пристегнутым к спинке кровати недостаточно длинным и недостаточно эластичным проводом-пружинкой, и Вадиму пришлось подвинуться к краю. Это вдруг привело его в раздражение, он резко сбросил ноги с кровати, так и не включив телевизор, и наклонился к пакету с бутылками. «Вот такой отдых: встаешь в пять, летишь через черт знает сколько стран, едешь потом еще два часа, а в номере пульт к стене приделан. Идиотизм, — подумал он, щедро наливая виски из квадратной бутылки в высокий тонкостенный стакан. — И стаканов нормальных даже нет!»
Он вышел на балкон и сердито глотнул виски, оглядывая раскинувшуюся под ним лужайку, аккуратные дорожки из красно-рыжей плитки, старую кряжистую сосну и море, поблескивающее лениво сквозь ее длинные иглы. При виде моря Вадим смягчился. «А может, вот ради этого и стоит летать из одного конца света на другой? Море…» Ему захотелось позвонить Игорю, сказать, что они долетели нормально, и справиться о делах в офисе, но только он взял телефон, как Оксана вышла из ванной, вынося вместе с собой облако цветочного аромата.
— Вадик, я готова! — радостно объявила она. — Пойдем?
Он погасил опять было вспыхнувшее раздражение и опустошил одним глотком стакан:
— Сейчас, шорты надену.
— И плавки не забудь. У нас потом пляж!
Закончив отчет, мы относим бумаги и деньги в сейф и отправляемся на обед. Я помню двухнедельное меню отельного ресторана наизусть и уже знаю, что буду есть сегодня — картофельное пюре и курицу с подливкой, на десерт — черешню и арбуз.
Хотя обед начался всего полчаса назад и продлится еще два с половиной, ресторан почти полон. Я оглядываю зал и замечаю в дальнем углу менеджеров отеля и нашего светловолосого коллегу, лениво размазывающего еду по тарелке.
— Ильхам, я вон там сяду, с Бебеком, — говорю я, положив два куска куриного филе рядом с горкой пюре.
Ильхам отрывает взгляд от разноцветных душистых специй и кивает.
С тарелкой в руках я подхожу к менеджерам и желаю им приятного аппетита — они любят вежливых и почтительных гидов. Из кухни выплывает пузатый Орхан, китченшеф, которого мы за глаза называем чикеншефом, и восклицает, глянув на тарелку в моих руках:
— Тамара! Тебе не нравится, как мы готовим? Почему ты ешь так мало?
— Орхан-бей, я боюсь поправиться. Кто же мне форму будет перешивать в середине сезона?
— Нет, поправляться не надо! Но рыбу сегодня вечером есть приходи!
Улыбнувшись ему, я сажусь за стол напротив Бебека.
— Орхан опять к тебе яйца подкатывает? — скалится он.
— А тебе завидно?
— Злая ты, Тамара, — качает он головой. — Тебе нужен секс.
— Приятного аппетита, Алеша.
— А где Ильхам?
— Я здесь, — отзывается подошедший к столу Ильхам. — Кому воды?
— Мне спрайт, — говорит Бебек.
В этот момент к столу подскакивает официант и принимает заказ, избавляя Ильхама от необходимости топтаться сначала за водой у одной стойки, а потом за спрайтом — у другой.
— Смотри, как у нас теперь менеджеров обслуживают, — замечаю я.
— Ну, мы же хорошие, — подмигивает мне Ильхам.
Мы с Ильхамом подвигаем к себе тарелки, а закончивший есть Бебек крутит головой по сторонам и оглаживает взглядом любую более или менее упругую женскую задницу. Не высмотрев ни одной, достойной немедленного действия, он задает свой ежедневный вопрос: «Кто проводит сегодня инфококтейль?»
Тридцатилетние в большом городе. Мужественные девочки. Женственные мальчики. Они ждут от жизни праздника, а жизнь требует от них решений. Люди широких взглядов с раскрытыми объятиями, для которых секс и цель, и средство. Но можно ли понять и принять других, не разобравшись в себе? Легкая история с нотами детектива про сложности жизни на вечер или два.
Фрэнклин Шоу попал в автомобильную аварию и очнулся на больничной койке, не в состоянии вспомнить ни пережитую катастрофу, ни людей вокруг себя, ни детали собственной биографии. Но постепенно память возвращается и все, казалось бы, встает на свои места: он работает в семейной юридической компании, вот его жена, братья, коллеги… Но Фрэнка не покидает ощущение: что — то в его жизни пошло не так. Причем еще до происшествия на дороге. Когда память восстанавливается полностью, он оказывается перед выбором — продолжать жить, как живется, или попробовать все изменить.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.