Аншлаг [Рассказы о цирке] - [45]

Магомет окинул пожелавшего быть съеденным уничтожающим взглядом.

Но того это ничуть не смутило. Он продолжал стоять.

Я, неведомо зачем, хлопнул в ладоши. Резво выбежал старший униформист и начал на точильной машине готовить для работы саблю. Из нее густо посыпались искры.

Но на добровольца это не произвело впечатления.

Что было делать?.. Магомет молчал, очевидно считая, что факиру-людоеду не пристало говорить по-русски.

А детина стоял и, слегка раскачиваясь, глупо ухмылялся публике. Вот за это раскачивание я было и ухватился.

Попросил его дыхнуть и тут же зажал себе нос. Затем, потребовав у публики внимания, заявил:

— Гражданин не может участвовать в нашем сеансе, поскольку находится в нетрезвом виде!

И тут градом посыпались крики: «Довольно нас обманывать!», «Начинай сеанс!», «Про-сим!»

А детина ударил себя в грудь, подошел к Магомету и заорал на весь цирк:

— Ешь меня, гад!

— В таком случае, за гражданина должен быть поручитель, — нашелся я и снова обратился в зал — Есть желающий быть поручителем?..

И тогда с первого ряда степенно поднялся хорошо одетый человек в золотых очках, которого я заметил еще на двух предыдущих представлениях. Это был известным в городе нэпман, владелец мясного магазина. Он с достоинством подошел к нам и в наступившей тишине сказал:

— Я могу быть поручителем.

— Очень хорошо! — неизвестно чему обрадовался я и попросил униформистов принести бумагу и перо.

Я всячески старался выиграть время, смутно надеясь на что-то такое, что выведет нас из глупейшего положения. Когда мы с Магометом обсуждали план аттракциона, он уверял, будто ни за что не найдется дурак, который бы пожелал, чтоб его публично съели. Мне такая ситуация тоже казалась невероятной.

И вдруг «дурак» нашелся!

Я лихорадочно набросал несколько слов и зачитал их публике: «Я, такой-то… — следовала фамилия поручителя, — подтверждаю в присутствии зрителей, что за последствия номера „Съедение живого человека“ цирк никакой ответственности на себя не берет».

Ничего умнее я придумать не мог, но нэпман охотно подписал грамоту, а детина одобряюще кивнул головой.

Магомет продолжал безмолвствовать. Я ждал, что он мне подаст какой-нибудь знак, поможет чем-то, но он, то ли от самоуверенности, то ли от страха, даже не смотрел в мою сторону.

Новая идея пришла мне в голову…

— Для нашего сеанса необходим врач. Без него мы не можем приступить к номеру.

Я думал, что отменю сеанс из-за отсутствия медика, но, к несчастью, он сейчас же объявился.

— Я врач, — сказал пожилой гражданин, выходя на манеж, — в городе меня знают.

И публика одобряюще загудела.

Оставался последний шанс…

— Мне необходимо, — заявил я публике, — одну минуту поговорить с поручителем. — И, схватив нэпмана под руку, увел за кулисы.

Магомет и детина по-прежнему стояли друг против друга.

Униформисты смотрели на меня испуганными глазами.

— Вы взрослый человек, — замельтешил я, — и, конечно, понимаете, в чем тут дело. Я очень прошу вас отказаться от поручительства, и мы отменим сеанс.

— Пятьсот рублей, — спокойно ответил поручитель, — и я уведу этого человека. Кстати, это мой мясник.

У нас не было такой суммы, предыдущую выручку хранил Магомет. Но как ему сейчас сказать об этом? К тому же мы опять останемся без денег…

Видя мои колебания, нэпман назидательно произнес:

— Обманывать надо уметь! — После чего чиркнул заграничной зажигалкой и закурил в том месте, где никто в цирке не курит.

Дымя папиросой, нэпман вышел на манеж, сделав нетерпеливой публике успокаивающий жест: дескать, все в порядке, сейчас сеанс начнется.

Затем легко перешагнул через барьер, уселся в первом ряду и пустил длинную струйку дыма на манеж, почувствовав себя и здесь хозяином.

И тогда двинулся с места Магомет. Он, видимо, действительно решил начать съедение. Подойдя к мяснику, положил ему руки на плечи и пристально посмотрел в глаза. Затем жестом приказал ему раздеться, и тот послушно сбросил полушубок, фуфайку и остался голым до пояса, показав крепкую грудь, покрытую замысловатой татуировкой.

— Тара-кара, чтурма салазан! — прохрипел Магомет.

Я вздрогнул от неожиданности, но понимающе поклонился ему.

— Факир Магомет-оглы, — пояснил я публике, — говорит, что свинину привык есть с горчицей.

Увы, никто над моей остротой не засмеялся… Чтобы как-то сгладить впечатление, я крикнул униформистам:

— Подайте, пожалуйста, горчицу!

Мне сунули в руки пожарное ведро, но и «горчица» в таком количестве никого не рассмешила, столь велико было общее напряжение!

Доброволец обмазывать себя не разрешил, и на том спасибо — ведро-то было пустым.

А Магомет, видимо соображая, с какого места начинать, начал ходить, примериваясь, вокруг мясника, а я дал знак оркестру, — что еще оставалось? Цирк наполнила барабанная дробь, как при исполнении «смертных» номеров. Всех словно бы зазнобило…

А в боковом проходе клишник, глядя на меня, делал рукой какой-то дергающий жест, значение которого я не понимал.

Наконец Магомет остановился, отступил на несколько шагов, кинулся на мясника и вцепился ему зубами в левое плечо…

Тот покачнулся от боли, затем выпрямился и сильнейшим ударом в челюсть сбил Магомета с ног так, что чалма отлетела в сторону.