— Я это понимаю, мой принц, — кивнул Андрей Оболенский. — Просто… Думаю, что всё развивается слишком быстро.
— Это да, — усмехнулся я. — План получил очередную порцию ускорения. Но… — я посерьёзнел, — не об этом сейчас нужно думать. Ты прав, Канцлер может обозлиться. Вот только вряд ли он пойдёт на открытый конфликт. Как оказалось, не всё в империи под его строгим контролем. При помощи родителей и друзей моя новоявленная тёщенька смогла улизнуть из-под носа Канцлера и провернуть столь невероятную авантюру. Теперь ход за Годуновым.
— Вряд ли он попытается оспорить слова императрицы, — задумчиво проговорил великий князь Тверской.
— Вряд ли, — кивнул я. — Её величество в своём выступлении не позволила ни единого плохого слова в адрес Годуновых. Напротив, подчеркнула важную роль Канцлера в качестве советника императора. Следуя правилам игры, Александр Борисович поддержит её. Да и… — я нахмурился, — если он подвергнет сомнению слова моей тёщи, то даст слишком хороший повод всем недовольным Годуновыми выступить против них. Ведь с точки зрения закона Канцлер правит, потому что так желает император. И если Канцлер идёт против воли императорской семьи… С другой стороны, он может просто заставить императора выступить против слов матери. Но тогда уже императрицу ничего не будет сдерживать, и она публично расскажет о Годуновых много интересного.
— Например? — осторожно поинтересовался Андрей Оболенский.
Я коротко пересказал ему слова Сони о том, что Рюриковичи находятся под контролем Годуновых в прямом смысле этого слова.
— Напоминает возможности сарнитов-сеятелей, — задумчиво изрёк великий князь.
— Сильнейших сарнитов-сеятелей, — поправил я. — Например, тот сеятель, с которым мы столкнулись здесь, в Сибири, не мог подчинять жертву таким образом, чтобы она выглядела вполне себе обычным человеком со свободной волей. Как ни крути, император в своих новогодних выступлениях кажется вполне дееспособным.
— Но… мой принц, Годуновы уже более четырёх веков, по сути, возглавляют страну. Вы думаете…
— Я не знаю. Нет данных. Нам известно лишь то, что люди столько не живут. Мы можем предположить, что сарнит переродился в ком-то из предков нынешних Годуновых. Но как тогда после его смерти поддерживали контроль над Рюриковичами? Ведь… с точки зрения биологического вида здешние сарниты ближе к людям, чем к настоящим сарнитам. Да чего уж там! Они люди и есть. А их потомки биологически люди. Но вот вопрос — могут ли эти потомки использовать рахну так же, как и сами переродившиеся сарниты? Как показывали исследования александрийских учёных, обучиться владению рахной невозможно. Нужно родиться представителем того вида, который может использовать рахну. Ну либо пересадить себе ткани владельца рахны. Правда, от подобных операций, как правило, умирают.
— И все же переродившиеся сарниты, попав в обычные человеческие тела, используют рахну, — отметил очевидное Андрей Оболенский. — Так почему бы и их детям не использовать?
— Это хоть как-то объясняется! — возразил я. — Концепция энергетического слепка или же «души» пусть и высмеивается некоторыми учёными, я подозреваю, имеет место быть! Да и мы прекрасный образец реальности душ. Душа влияет на тело. Но… — я махнул рукой. — Честно говоря, я сомневаюсь, что нынешние Годуновы сарниты. По крайней мере, рахны ни в ком из них я ни разу не почувствовал.
— Я тоже, — подтвердил великий князь.
— Так что хватит об этом. Сейчас не о происхождении Годуновых нужно думать, а о…
— Туру-туру-туру-ту-ту-ту. Ту-ту-ту ту-ту-ту, — заиграла идиотская привязчивая мелодия из популярного комедийного сериала «Село придурков».
— Это из штаба, мой принц, — невозмутимо произнёс великий князь Тверской, переведя взгляд на стол, где лежал телефон.
— Ответь, — кивнул я, размышляя о том, что на своих штабных офицеров Андрей Оболенский поставил довольно специфический рингтон. Должно быть, намаялся с ними.
— Слушаю! Да! Хорошо. Сейчас буду с сыном, — отрывисто произнёс он в трубку.
Затем положив телефон в карман, повернулся ко мне:
— Князь Выборгский просит удостоить его разговором. Звонил по закрытому каналу через свою базу.
— То есть он думает, что просто позвонить напрямик слишком опасно? — хмыкнул я. Ведь телефоны высшей аристократии и так защищены от прослушки. — А я думал, я самый большой параноик.
— Ну что вы, мой принц. До вас ему далеко.
— Ладно, обойдёмся без лести. Пошли уже, нечего заставлять моего… кем он там мне приходится? Приёмный тесть? В общем, нечего заставлять его ждать.
* * *
Князь Выборгский извинился за то, что знал о планах императрицы сделать достоянием общественности факт моего спасения Софьи, но не сообщил нам заранее. С его стороны утаивание от союзников такой информации может показаться кому-то бесчестным. Мол, без нашего ведома и согласия нас (ну точнее меня одного — младшего великого княжича Тверского) использовали в каких-то своих планах. Великий князь Тверской мог бы разозлиться и был бы в своём праве.
Но!
С другой стороны, князь Выборгский как будто бы выполнял приказ императрицы. А она стоит выше любых князей. Остановить её никак он не мог.
