Аномалия - [11]

— И что?

— Я ж говорю – дура ты! – Глеб приподнялся на локте и сел, шатаясь из стороны в сторону, как сломанный маятник. — Он смеялся надо мной. Ты вот все никак не отелишься! А я место теряю, между прочим.

Внутри меня закипал вулкан злости и негодования. Глеб уже давно перестал говорить «мы», он все время повторял «я», «мое», «мне». Он отделил себя от меня, свои интересы и потребности — от моих, свои желания — от моих возможностей. Ребенок ему нужен был как козырь в гонке за место под солнцем, а я — как инструмент по его производству.

— Ты – свинья! – четко, почти по слогам произнесла я, глядя в его заплывшие глаза.

Глеб опять скривил презрительную ухмылку.

— А что поделать? – развел он руками. — Жизнь такая. Естественный отбор. Кто успел – тот и съел. Или ты думаешь, что одна такая? Как же! Посмотри вокруг! Толпы таких ходят… еще и лучше. А ты – пустышка! Даже ребенка родить не можешь.

Мне нечего было ему ответить, да и незачем. Глеб молча встал и поплелся обратно в спальню. Через несколько минут дом сотрясался от пьяного храпа. А я стояла посреди комнаты разбитая и опустошенная, как заблудившийся в лесу человек, который бродил-бродил кругами и вышел на ту самую поляну, где так долго набирался сил на последний рывок. Ночь наваливалась на меня немой тяжестью. В кармане лежала баночка с таблетками. А что бы сделали вы на моем месте? Нельзя плодить уродов. Нельзя.

Я проглотила таблетку и легла в постель. Сон никак не приходил. Проворочавшись час с боку на бок, я встала. За окном дышала теплая летняя ночь. Жаль было тратить ее на бессонницу. Накинув легкий плащ, я вышла на улицу.

Иногда тьма – последний уют, самый простой и самый надежный. Желая побыть в одиночестве, я сошла с улицы, освещенной сотнями огней, и свернула в глухой переулок. Ветер ласково обдувал разгоряченное лицо, шуршал под полами плаща. Никогда раньше я не бродила вот так по ночам, без цели, не задумываясь, куда и зачем иду.

Но насладиться тишиной и покоем мне не удалось. Почти сразу ко мне подрулила патрульная машина.

— У вас все в порядке?

— Да, спасибо.

— Советую вам не ходить здесь. Это может быть опасно.

Я промолчала и продолжала медленно идти по тротуару.

— Подвезти вас домой?

— Нет, спасибо, я живу недалеко.

Патрульный еще какое-то время раздумывал, как поступить со мной, но, убедившись, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти, пожелал приятной прогулки, и машина свернула на другую улицу.

Я опять осталась одна среди дремлющих низеньких домиков, время от времени подмигивающих мне сонными окнами. Вокруг не было ни души. Чувствуя неожиданную свободу, я углублялась все дальше и дальше в сонные переулки, шла наугад, зарываясь в темноту. Беспокойство и страх отступали. Время как будто остановилось и с любопытством разглядывало случайного прохожего в длинном, развивающемся на ветру плаще.

Проходя мимо перекрестка, в тупике улицы я заметила двухэтажный дом. Мое внимание привлек мягкий рассеянный свет, несколько человек у входа и очень непривычный вид здания. Высокая арка доходила почти до второго этажа дома. Распахнутые двухстворчатые двери напоминали крылья огромной доисторической бабочки. Высокие, узкие окна светились причудливыми узорами витражей. Вместо привычных покатых срезов крыш к небу тянулись три белых купола, из-за кирпичных башенок под ними похожие на порции пломбира в вафельном рожке.

Из здания то выходили, то заходили люди. Поглазев на странный дом, я собралась идти дальше, но услышала за спиной шаги. Ко мне приближался мужчина в длинном черном плаще. Первое, что пришло в голову: «Анна-Амалия, ты снова влипла в какую-то неприятную историю». Но мужчина вышел на освещенное место и улыбнулся мне так открыто и по-доброму, что я отбросила мысль о бегстве. Он спокойно подошел ко мне и тихо сказал:

— Не стойте здесь одна. Пойдем, нас уже ждут, — он кивнул на тот самый дом, который я только что разглядывала.

Не знаю почему — то ли из любопытства, то ли от приступа беспечности – я пошла с ним. Возле изгороди я остановилась в нерешительности, но незнакомец снова улыбнулся так, как будто обладал какой-то тайной истиной, будто знал что-то такое, о чем я даже не догадывалась.

По высоким ступеням мы поднялись к двери и вошли внутрь. На длинных лавках в несколько рядов сидели люди, почти все — в таких же темных плащах или строгих костюмах. Вокруг горели сотни свечей, и звучала непередаваемо тонкая музыка, от которой мягкое невесомое тепло разливалось по телу. Это были человеческие голоса, слитые в единое, органичное пение, и какой-то неизвестный мне музыкальный инструмент с десятками длинных позолоченных труб. Мой попутчик безмолвно, лишь кивком головы пригласил меня сесть рядом.

Мне не было страшно, я чувствовала себя вполне комфортно. На мгновение даже показалось, что я здесь уже была когда-то. Легкое дежавю.

На возвышение, похожее на маленькую сцену, поднялся мужчина, и музыка стихла. Длинная золотистая одежда, высокий головной убор, какие-то непонятные предметы в руках, которыми он попеременно тряс – все это говорило о том, что он здесь, видимо, самый главный. Как только он произнес первые слова, все сложили руки перед собой и покорно склонили головы. Я на секунду замешкалась и решила последовать общему примеру. Сосед скользнул по мне подозрительным взглядом и тоже опустил голову.