Anno domini - [36]

— Вадик, я не хотел при Сереге с тобой разговаривать, но я сегодня слышал разговор о том, что Сахно подозревает тебя в махинациях на столярке. У вас там все чисто?

— Гена, да ты что? Ты смеешься? Ты же знаешь, что я приехал сюда для того, чтобы помочь Сахно навести порядок на заводе, чтобы исключить любое воровство! Неужели ты можешь подумать, что я за его спиной жульничаю! Да мы с Сергеем пятнадцать лет — лучшие друзья! Мы друг другу доверяем больше, чем себе! Я его первого сына крестил!

— Вадим, да ты не заводись! Я-то знаю о ваших отношениях, и о том, что вы кумовья, и о том, как вы вместе в Польше работали. Но Сахно уже не тот человек, которым был раньше. Я сам знаю его несколько лет и вижу перемены, в нем произошедшие. Большие деньги его испортили. Ты не хочешь замечать, а я на себе уже это ощутил. Теперь вот он и до тебя добрался. Ты Карнавалову не говори пока ни о чем, потому что узнает он — узнает и Сахно. Тебе лучше самому сначала поговорить с Сергеем. Но ты осмотрись вокруг, ведь у Сахно, кроме тебя, нет ни одного друга. А это неспроста! Зато у него есть жена, которая не пожалеет ради денег ни чужих, ни тебя. Ведь это ее мама тащила у Сахно из-под носа, пока он спал до двенадцати дня. А яблочко от яблоньки не далеко падает. Будь внимательнее!

Гена поужинал и ушел, но оставил в душе Вадима такую смуту, с которой нелегко было справиться самостоятельно. Вадим заказал водки и, выпив на двоих с Карнаваловым бутылку, рассказал ему о разговоре с Геной.

— Вадик, не бери дурного в голову. Сахно может сегодня одно сказать, а завтра совершенно противоположное. Мы с ним уже несколько лет вместе, он вечером принимает решение и дает мне распоряжение, а, переспав ночь, приезжает утром и все кардинально меняет. То ли Татьяна ему там что-то советует, а иногда мне кажется, что она ему подливает чего-то. Он с ней грызется при всех, а делает в конце концов — по ее. И, как правило — наутро. Наверно, ночью у нее есть убедительный аргумент на все случаи жизни! Тебе стоит с ним поговорить открыто. Спросить, что это за слухи о твоем участии в Стаса делах.

— Сергей, ну и ты туда же! Нет у Стаса никаких дел. Мы пересчитали остатки леса — двадцать кубов перелопатили, каждую доску записали, каждый обрезок. Все сходится. Пацан какой-то ляпнул своим языком, а все подхватили сплетню и разнесли. Он сам, наверное, и разнес! Хорошо, что я Стаса предупредил о враге в бригаде, пытающемся его очернить. Но только не могу понять — зачем? Если бы Денис мог метить на место Стаса — тогда все объяснимо, но ведь он совсем еще не умеет работать. На что он может рассчитывать?

— Вадик, ты ведь знаешь, чей Денис друг? Правильно, Игоря, Таниного брата. Он не только друг, а еще и дальний их родственник. А ведь ты видишь, как вся ее семья вцепилась в этот завод: Татьяна кассу всю держит, сестра ее ведет учет и кадры. Подруга главным бухгалтером работает. Мама больше года жульничала, да вот случайно попалась. Один Игорек пока без дела слоняется. А ему ведь тоже нужно кусочек какой-нибудь оторвать. Я не удивлюсь, если он на столярку глаз положил. Он хоть и молодой, хоть в глаза и улыбается, а задних мыслей у него гадких — полная голова. У него во взгляде хитрость и подлость сверкает.

— Сережа, если бы ты знал, как мне тяжело все это слушать! Ведь это о семье моего лучшего друга идет речь. Давай еще водки закажем!..

На следующий день Вадим пригласил Сахно выйти с ним на улицу. Он сразу в лоб задал другу вопрос.

— Сергей, скажи, неужели мы дошли с тобой до таких отношений, что ты можешь подозревать меня в воровстве?

— Ты что, Вадим! Кто тебе сказал такую глупость?

Вадим понял, что для выяснения истины придется идти ва-банк, и назвал имя Гены, которому это признание не могло ничем навредить, но от которого Сахно не сможет отказаться, если такой разговор имел место. И тут вдруг Сергей начал юлить и выкручиваться. Тот Сергей, который всегда говорил то, что думал, и предпочитал прямой разговор тайным обидам, начал говорить, что Гена его неправильно понял, что он не Вадима имел в виду, а то, что Вадим очень хорошо умеет считать, а вот столярку не может до ума довести. И что-то еще и еще.

Вадиму стало, от такого низкого поведения друга, жаль его и обидно за себя. Он не хотел продолжать этот неприятный разговор, а только еще раз отметил, что Стас ни разу не был пойман на воровстве, и этот факт никому не дает права беспочвенно его подозревать.

Отныне с каждым днем отношение к Вадиму со стороны семьи Сахно становилось все холоднее и холоднее. Через несколько дней Сергей распорядился снова сделать на столярке ревизию и отчитаться по остаткам леса. А вечером того же дня Вадиму сообщили, что умерла его бабушка. Он набрал номер Сахно.

— Сергей, привет! У меня сегодня умерла бабушка. Я утром поеду домой, — произнес он упавшим голосом.

— Хорошо! А вы посчитались на столярке? Я понимаю, сейчас, наверное, не время спрашивать, но вы посчитались?

— Я вернусь и посчитаемся! — Вадим еле-еле смог сдержать порыв негодования по поводу подобной черствости старого друга. Неужели у него не нашлось слова соболезнования? Неужели не пришло в голову спросить — не надо ли денег, предложить машину? Он понял, что его лучший друг, его Сережка, стал совершенно другим человеком. Он стал бездушным бизнесменом, возлюбившим деньги и ради них позабывшим о душе.