Anno domini - [38]

— Сергей, с завтрашнего дня я не выхожу на работу, — начал разговор Вадим, когда в конце дня они с Сахно вышли на улицу к машине директора.

— Да! Почему?

— Мне больше нечего здесь делать. Я ведь предупреждал тебя!

— А куда ты пойдешь?

— Еще не знаю. Что-нибудь придумаю.

— Вернешься домой?

— Пока нет. Я ведь теперь не один. С Аней вместе будем решать.

— Ну, смотри, как хочешь. Удачи!

Это был последний их разговор. Хотя нет, еще один раз они встретились на заводе, когда при очередной сверке по столярке выяснилось, что Гене, бывшему арендатору, Вадим не заплатил восемьдесят гривен за установленный на станок двигатель. Сахно говорил раздраженно, избегая смотреть в глаза. Вадим предложил высчитать эти деньги из четырехсот гривен, так и не выплаченных ему при увольнении. И тут Сахно начал орать, что ничего ему не надо и никаких денег, и никаких друзей, потому что у него есть Бог. Вадим, не дослушав эти нервные выкрики, вышел из кабинета и на несколько лет из жизни своего бывшего друга, так и не получив расчета.

На следующий день Гена пригласил его на подработку, а затем помог купить необходимые инструменты, и Вадим арендовал столярный цех, пригласив туда мастером Стаса. Полтора года после увольнения с завода Вадим провел в этом неприветливом городке, пытаясь бороться с трудностями, постоянно сопровождавшими его на тернистом пути потерь и разочарований. Бедность, граничащая с нищетой, преследовала по пятам. И только одна отрада оставалась в жизни — его Анна. Они не расписывались, потому что Вадим надеялся заработать достаточно денег для свадебного путешествия. Пусть даже на пляж Азовского моря, но чтобы это навсегда осталось в памяти. Но такой возможности все не представлялось. Зато свои чувства к Анне он выразил на бумаге и отправил на радиоконкурс о самой романтичной любовной истории. Их историю трудно было назвать романтичной, но любовной — уж это точно.

«Самая романтичная любовная история вряд ли может гарантировать долговременное пребывание на вершине эйфорической восторженности, как правило, превращающейся с привыканием в серую повседневность семейной жизни. Как это ни грустно, но пора пьянящей влюбленности, отважной на подвиги и самопожертвования, если не приводит к расставанию, замаскированному под предлогом «побыть наедине и еще раз хорошо все обдумать», то в лучшем случае, а зачастую — и наоборот, приводит к свадьбе, такой же пышной и бурной, как и сам период ненасытности первых поцелуев, страстности первых объятий, смущения первой близости, грандиозности планирования бесконечно счастливой семейной жизни. Все проходит!

Не верьте, что семьи разрушает нехватка денег. Семьи разрушает — и нехватка денег! Стоит присмотреться к достаточно обеспеченным вашим знакомым, и не трудно понять, что они счастливы не более, чем их соседи, перебивающиеся с хлеба на воду. С сожалением признаю, что из множества моих друзей, независимо от материального положения, не могу назвать ни одной пары, имеющей право заявить, что они по-настоящему счастливы.

Разделив понятия влюбленности и любви, хочу отметить, что влюбленность — сыра, как свежая глина в руках гончара. Она еще не чаша, из которой можно утолить жажду, она еще не знает горна, который, закалив ее, превратит в ценный сосуд, лишенный излишней влаги, и поэтому твердый как камень. Влюбленность сильна страстью плоти, умопомрачительностью желания, затмевающего разум и объективность взора. Это — первобытное влечение, основанное на инстинкте продолжения рода, способное разрушать крепости родительских несогласий и презирать товарищеские мольбы о прозрении. Недаром сказано, что лицом к лицу — лица не увидать! Очень тяжело, сливаясь в бесконечных поцелуях неутолимой страсти, разглядеть непреодолимую пропасть, вырастающую между влюбленными и питающуюся банальностями, сегодня незначительными, а завтра — определяющими стереотип отношений молодой семьи. Разность интересов, музыкальных и литературных вкусов, телевизионных пристрастий, несоответствие темпераментов, несовпадение ценностей, заложенных еще в детстве — все это начинает подтачивать кажущееся на первых парах непоколебимым семейное счастье. Все проходит! И неизбежно наступление момента, когда влюбленные, пережившие свой звездный час, разрываются скандалом по причине невынесенного мусора. И уже летят из окна седьмого этажа вместе с мусорным ведром осколки вчерашнего счастья, казавшегося вечным.

Зачем писать о романтизме влюбленности, если это безумное чувство так же быстротечно, как воды горной реки. Много шума, много пены, но главная ценность ее вовсе не в этом, а в том, что своими водами она наполняет море. «Отверните реки, впадающие в море, — говорил Эзоп, — и вы сможете его выпить». Важность же влюбленности в том, что она может перерастать в любовь. А вот это уже именно то чувство, о котором мне и хотелось рассказать.

«Золотится в бокале вино, в сигаретном дыму ностальгии», — поет в колонках Григорий Лепс, а он сидит в кафе и топит в водке воспоминания о потерянной двенадцатилетней любви. Девушка официантка порхает по залу и оживляет своей веселостью темные тона интерьера. Удивительно, что, так часто приходя в это кафе, он никогда до сих пор не попадал на ее смену. Она легка! Нет, не худа, а легка. Это легкость характера, воздушность неутомимой молодости. Она не ходит, а парит между столиками.