Анна в кроваво-алом - [62]

– Давай ты расскажешь нам все это попозже, – говорит Томас, и я слышу это в его голосе. Он понимает. Я рад.

– Сейчас нам надо сосредоточиться на том, чтобы вернуть твой атам, – предлагает он.

Я слабо киваю. Как там говаривал папа? Из огня да в полымя. Он любил похихикать насчет того, что жизнь полна сюрпризов.

– Уилла кто-нибудь видел? – спрашиваю я.

– Я пыталась прозвониться ему несколько раз, но он трубку не берет, – докладывает Кармель.

– Видимо, мне придется надавать ему по морде, – с сожалением говорю я.

Уилл мне нравится, и я понимаю, как он, должно быть, расстроен. Но он не может оставить себе нож моего отца. Никак.

Звонок на третий урок. Мы и не заметили, как опустели коридоры, и совершенно неожиданно наши голоса оказываются громкими. Нельзя просто стоять тут кучкой; рано или поздно какой-нибудь чрезмерно бдительный дежурный нас запалит. Но у нас с Томасом есть только комната для самоподготовки, а мне туда неохота.

– Хочешь слинять? – спрашивает он, читая мои мысли… а может, он просто среднестатистический подросток, склонный к ценным идеям.

– Однозначно. Ты как, Кармель?

Она пожимает плечами и плотнее запахивает кремовый кардиган.

– У меня алгебра – но кому она нужна? Кроме того, я еще ни одного урока не пропустила.

– Круто. Давайте сходим куда-нибудь пожрать.

– В «Миску суши»? – предлагает Томас.

– Пицца, – дружно заявляем мы с Кармель, и он улыбается.

Мы идем по коридору, и я испытываю облегчение. Меньше чем через минуту мы выйдем из школы на зябкий ноябрьский воздух, и любой, кто попробует нас остановить, полетит птичкой.

И тут кто-то хлопает меня по плечу:

– Эй.

Обернувшись, вижу только летящий в лицо кулак… и ощущаю разноцветную тупую боль, возникающую, когда тебя бьют прямо в нос. Сгибаюсь пополам и зажмуриваюсь. На губах липкое влажное тепло. Кровь из носа.

– Уилл, ты что?! – слышу я крик Кармель, а затем встревает Томас, и Чейз начинает пыхтеть. Слышны звуки потасовки.

– Не защищай его, – говорит Уилл. – Ты что, новости не смотрела? Она кого-то убила.

Открываю глаза. Уилл прожигает меня взглядом поверх Томасова плеча. Чейз готов броситься на меня, весь такой слипшиеся светлые волосы и обтягивающая мышцы футболка. Его так и подмывает поддать Томасу, как только его назначенный вождь скомандует «фас».

– Это не она.

Сглатываю кровавые сопли. Они соленые и отдают старыми монетками. Утираю нос тыльной стороной ладони, на коже остается ярко-красный след.

– «Это не она», – мрачно передразнивает он. – Ты что, свидетелей не слушал? Они говорят, что слышали вой и рычание, но человеческие. Слышали голос, который что-то говорил, но звучал совсем не по-человечески. Говорят, что тело разорвано на шесть частей. Никого не напоминает?

– Да кучу кого напоминает, – рычу я. – Хоть любого дешевого психопата.

Только вот это не так. И при мысли о голосе, разговаривающем, но звучащем не по-человечески, волосы у меня на загривке встают дыбом.

– Ты такой слепой, – говорит он. – Это ты виноват. С тех пор как ты сюда приехал, уже двое. Майк, а теперь этот несчастный мужик в парке. – Он умолкает, лезет за пазуху и вытаскивает мой нож. И наставляет его на меня как обвинение. – Делай свою работу!

Он идиот?! Рехнулся, вытаскивать его посреди школы?! Нож заберут, а его заставят раз в неделю ходить к психологу или исключат, а мне потом придется вламываться бог знает куда, чтобы забрать атам назад.

– Дай его мне, – говорю.

Голос звучит странно. Нос уже не кровоточит, но его забило. Чтобы дышать им и нормально говорить, надо сглотнуть, и все начнется снова.

– Зачем? – спрашивает Уилл. – Ты им не пользуешься. Так что, наверное, им воспользуюсь я. – Он направляет нож на Томаса. – Как по-твоему, что произойдет, если я порежу кого-нибудь живого? Отправится ли он в то же место, куда попадают мертвые?

– Отвали от него, – шипит Кармель и проскальзывает между Томасом и ножом.

– Кармель! – Томас оттаскивает ее назад.

– Теперь ему верна, а? – спрашивает Уилл и кривит губы так, словно в жизни не видал ничего отвратительней. – Значит, ты никогда не была верна Майку.

Мне происходящее не нравится. По правде говоря, я не знаю, что случится, если применить атам против живого человека. Насколько я знаю, так никогда не делалось. Я не хочу думать, какую рану он способен нанести, что он может натянуть Томасу кожу на лицо и оставить за собой черную дыру. Я должен что-то сделать, а порой это означает, что придется побыть сволочью.

– Майк был ублюдок, – громко говорю я. Уилл цепенеет от потрясения, чего я и добивался. – Он не заслуживал верности. Ни Кармель, ни твоей.

Теперь все его внимание приковано ко мне. Лезвие ярко блестит в свете школьных люминесцентных ламп. Я тоже не хочу, чтобы мне кожу на лицо натянули, но мне любопытно. Я гадаю, защитит ли меня каким-то образом моя связь с ножом, мое наследственное право им владеть. Мысленно взвешиваю вероятности. Следует ли броситься на Уилла? Нужно ли отобрать нож силой?

Но вместо того чтобы разозлиться, Уилл расплывается в улыбке.

– Знаешь, я собираюсь ее убить, – говорит он. – Твою милую маленькую Анну.

Мою милую маленькую Анну. Я что, такой прозрачный? Это что, всю дорогу было очевидно всем, кроме меня?