Анна Каренина. Не божья тварь - [10]

*

Вечером примирившиеся супруги и все остальные собрались за чаем. Было уже половина десятого. И тут произошло небольшое событие - вроде бы самое простое, но которое почему-то всем показалось странным: вдруг раздался звонок и вошел Вронский.

"Анна, взглянув вниз, узнала тотчас же Вронского, и странное чувство удовольствия и вместе страхачего-то вдруг шевельнулось у нее в сердце".

Вронский как будто зашел на минуту и как будто по делу с Степану Аркадьичу, но... "он поднял глаза, увидал ее, и в выражении его лица сделалось что-то пристыженное и испуганное".

Отметим: удовольствие и страх - у Анны, пристыженность и страх - у Вронского. То, что Вронскому было стыдно (он ведь ухаживал за Кити, а пришел-то к другой - и прямо на глазах у Кити), Анне было в удовольствие. А страх - это был страх азарта и страх возможной расплаты за него.

На все уговоры Стивы войти Вронский категорически отказался и очень быстро ушел. А Кити покраснела - она была уверена, что Вронский пришел из-за нее...

*

День бала настал. Кити выглядит прелестно! Она возбуждена, она вся в предвкушении и праздничном волнении - она уверена, что на этом балу Вронский сделает ей предложение!..

Войдя в залу, она сразу же обнаруживает некий кружок, собравшийся вокруг Анны - и если Кити выглядит прелестно, то Анна выглядит ослепительно! Она в черном, до великолепия простом, сильно декольтированном платье. И платье, и прическа ее сделаны так, чтобы быть незаметными, чтобы не перебивать, а подчеркивать красоту Анны - "это была только рамка", говорит Толстой (сильно декольтированная рамка), "и была видна только она, простая, естественная, изящная и вместе веселая и оживленная". Нет, она явно не скучала на балах, как она пыталась внушить это Кити!

Там же, на балу, и Вронский. И, увидев его, Кити вдруг понимает, что вот уже несколько дней он не заходил к Щербацким... Не лишенная наблюдательности, она понимает и то, что Вронский на этом балу как будто... как будто не совсем тот Вронский, к которому она привыкла. Да и с Анной творится что-то не то... Кити начинает предчувствовать что-то нехорошее.

Она подходит к Анне, и та "с нежною улыбкой покровительства" одобряет ее туалет и красоту. С нежной улыбкой покровительства! При этом прекрасно понимая, зачем она пришла на этот бал и что она сейчас сделает с Кити. (Манипулятор, задумав подлость в ваш адрес, всегда становится с вами чрезвычайно нежен.)

Подходит и Вронский. Он кланяется Анне, но она... как бы не замечает этого и быстро уходит танцевать с другим. Но Кити мгновенно чувствует, "что Анна умышленно не ответила на поклон Вронского".

И вот Анна танцует с другим, они же стоят и смотрят на нее. Кити ждет, когда Вронский, как обычно, пригласит ее на вальс, однако время идет, а он не приглашает. Она удивленно посмотрела на него - "он покраснел и поспешно пригласил вальсировать, но только что он обнял ее тонкую талию и сделал первый шаг, как вдруг музыка остановилась". Но музыка еще звучит в душе Кити, она с любовью смотрит на Вронского - и он... не отвечает на ее взгляд! (И еще долго потом "этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал ее сердце".)

На мазурку он ее также не приглашает. Но Кити - внимательной умной Кити! - так не хочется думать о плохом (да это и не в ее натуре, она всего лишь внимательна, но не подозрительна), да собственно и никаких серьезных причин для этого вроде бы и нет, так, одни мелочи, да и вообще она уверена: он обязательно ее пригласит! И больше того: что-то снова подсказывает ей, что во время мазурки он обязательно сделает ей предложение!.. И она отказывает в мазурке аж пятерым.

Атмосфера праздника увлекает ее, она весела и возбуждена. Анна давно потеряна ею из виду, как вдруг в одном из танцев она снова видит ее - танцующей с Вронским. И поначалу этот факт не вызывает в Кити никаких подозрений, она только отмечает в Анне возбуждение от успеха и что она буквально пьяна этим успехом - буквально пьяна! И все-таки, думает Кити, что-то здесь не так. Уж слишком возбуждена Анна, уж как-то чересчур.

Она видит танцующего с Анной Вронского; она видит, как "каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные губы". Посмотрев же на Вронского, Кити и вовсе приходит в полный ужас - "он теперь каждый раз, как обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая пасть пред ней, и во взгляде его было одно выражение покорности и страха".

И тут страшная догадка обжигает ее... Свет померк для Кити, она чувствует себя крайне подавленно и только из воспитанности продолжает улыбаться кому-то.

Наступает время мазурки, и все уже понявшая Кити в довершение ко всему приходит в отчаянье. Мало того что Вронский танцует мазурку с Анной, так еще она сама отказала всем, и теперь вряд ли кто-нибудь ее пригласит. Унижение и стыд переполняют ее. Все видели, как Вронский ухаживал за ней. И теперь все видят, как он с легкостью забыл о ней ради блистательной Анны.

А тут и подруга, графина Нордстон, заботливо подливает масла в огонь: "Он при мне звал ее на мазурку, - сказала Нордстон, зная, что Кити поймет, кто он и она. - Она сказала: разве вы не танцуете с княжной Щербацкой?"