Анна Иоанновна - [158]

В апреле 1733 года принц поступил на русскую службу с чином полковника и несоразмерно огромным жалованьем в 12 тысяч рублей. В июне Анна Иоанновна назначила его «в новосочиняемой кирасирский полк», получивший название Бевернский кирасирский. Правда, сам полк ещё формировался вдали от столицы; чтобы утешить принца, фельдмаршал Миних пригласил его на смотр другого кирасирского полка; впечатлённый Антон Ульрих объявил, что «не видел ничего прекраснее этого полка». Что для настоящего воина может быть краше блестящих кирасиров на параде? А вот невеста, судя по письмам принца и брауншвейгских дипломатов, впечатления на них не произвела.

Двенадцатого мая 1733 года царская племянница перешла в православие и стала Анной Леопольдовной (хотя правильнее было бы называть её Анной Карловной). Она исполняла предписанную роль — танцевала с Антоном Ульрихом, играла с ним в карты, гуляла в саду. Внимательные дипломаты заметили, что она переболела корью. Тяжело хворала и её мать, неугомонная герцогиня Екатерина. Она уже не вставала с постели, но приглашала к себе жениха дочери, «позволяла принцу целовать себе не только руку, но и губы», просила Анну разговаривать с юношей только по-русски и обещала, что сама возьмётся его учить. Чему она научила бы брауншвейгского молодца, большой вопрос, однако её дни были сочтены: 24 июня 1733 года Екатерина Ивановна скончалась. Её похоронили рядом с матерью, царицей Прасковьей, в Александро-Невском монастыре.

Узнав о смерти матери, Анна лишилась чувств; рядом с юной девушкой не осталось ни одного близкого человека, кроме властной и грубоватой тётки-императрицы. Казалось бы, её судьба — история Золушки. Бедная девочка, перебравшаяся с матерью из постылого Мекленбурга на задворки московского Измайлова, теперь жила во дворце, став почти сказочной принцессой с приданым в виде Российской империи и женихами из нескольких владетельных домов Европы. Французский посол Шетарди в 1739 году сообщал: при определении порядка его визитов к принцессам Остерман заявил, что официальное положение Анны Леопольдовны и цесаревны Елизаветы Петровны одинаково, однако «принцесса Анна настолько дорога для царицы, что всё относящееся к ней затрагивает непосредственным образом её царское величество, которая смотрит на эту принцессу, как на свою дочь».

Но у чудесного превращения Золушки в принцессу была и оборотная сторона. Десятки и сотни глаз пристально следили за ней, обсуждались — и далеко не всегда с симпатией — каждый её шаг, слово, поступок, выражение лица, жест, платье. Например: «Принцесса Анна, на которую смотрят как на предполагаемую наследницу, находится сейчас в том возрасте, с которым можно связывать ожидания, особенно учитывая полученное ею превосходное воспитание. Но она не обладает ни красотой, ни грацией, а ум её ещё не проявил никаких блестящих качеств. Она очень серьёзна, немногословна и никогда не смеётся; мне это представляется весьма неестественным в такой молодой девушке, и я думаю, за её серьёзностью скорее кроется глупость, нежели рассудительность»; а ведь писавшая эти строки в 1735 году леди Рондо была вполне благожелательным наблюдателем.

Тем временем жених оказался не слишком завидным. Потомок древнего рода Вельфов, племянник супруги императора Священной Римской империи Карла VI и, соответственно, двоюродный брат наследницы австрийского престола Марии Терезии, шурин будущего прусского короля Фридриха II, щуплый и застенчивый Антон Ульрих в 18 лет выглядел четырнадцати-пятнадцатилетним подростком и совсем не походил на красавца-принца на белом коне. Саксонский посланник Лефорт в мае 1733 года доложил: «…уверяют, что принц бевернский не нравится принцессе». Английский посол лорд Джордж Форбс в сентябре высказался ещё более определённо: «Брака не будет»; мало того что принц не нравился невесте — у него были враги при дворе, и уже распространился слух, что он страдает «падучей» (эпилепсией)^{651}.

Намеченная на лето помолвка так и не состоялась. Впрочем, обошлось без скандала. Антон Ульрих являлся почётным гостем российского двора, а поскольку он формально прибыл для вступления «в службу её императорского величества», то и остался состоять шефом своего полка, расположенного на Украине, — до лучших времён, но без потери лица.

Судя по дальнейшим отношениям, вряд ли первое впечатление, произведённое на Анну-младшую принцем, которого ей предназначили в мужья, было благоприятным. Может быть, и у её тётки-императрицы дрогнуло сердце и она вспомнила свою, произошедшую почти четверть века назад, несчастливую свадьбу с таким же юным и слабым немецким принцем из Курляндии. Едва ли Анна-старшая мечтала о такой доле для племянницы. Вопрос о браке даже исчез на некоторое время из посольских реляций. Но Анна понимала, что теперь она, повелительница империи, должна руководствоваться не сантиментами, а государственными интересами. Государыня не отменила своего выбора — она решила подождать, пока молодые привыкнут друг к другу, а инфантильный принц несколько повзрослеет и продемонстрирует мужскую привлекательность.

Получилось, правда, наоборот. Антон Ульрих вёл себя примерно: учил русский язык и читал «нравоучительные книги». А юная Анна неожиданно обнаружила «темперамент», обратив неподобающее внимание на саксонского посланника графа Морица Линара. Выяснилось, что Анна Леопольдовна проводила некоторое время наедине с Линаром, а мадам Адеркас не только не препятствовала их свиданиям, но и поощряла увлечение воспитанницы, которая теперь уже стремилась избегать Антона Ульриха и давала понять, что он ей не очень приятен.