Анна, Ханна и Юханна - [92]

Я понимаю, что надеюсь впихнуть слишком много в это свое неуклюжее жизнеописание. Например, это воспоминание о нашей норвежской родне. Тетя Астрид умерла скоропостижно — она заболела после того, как немецкие сапоги стали маршировать по улице Карла-Юхана и дошли до Мёллергатан, 19, где жил рыботорговец Хенриксен. Мама получила короткое письмо от одного из сыновей Астрид, а я более пространное послание от его жены Нинне. Это были единственные родственники, с которыми мы встречались во время нашей поездки в Осло. Мы опечалились, но мама нисколько не удивилась. Она всегда знала, что Астрид уйдет из жизни, если та перестанет ее устраивать.

Через некоторое время раздался телефонный звонок. Звонил адвокат из Осло! Он сказал, что по завещанию Астрид оставила мне все свои украшения и драгоценности. Адвокат также сказал, что стоимость наследства не слишком высока и норвежские родственники хотели бы — просто для памяти — оставить их у себя.

Я рассердилась и коротко сказала, что речь идет о наших родовых ценностях, и я, конечно, хотела бы их получить. После этого я сразу отправилась к маме, которая тогда еще жила в Хаге. Мама высказала все, что она думала, сначала Богу на небе, а потом Рагнару по телефону, и Рагнар разозлился как черт. Благодаря ему вся эта круговерть продолжалась недолго и закончилась в адвокатской конторе на Эстра-Хамнгатан, у симпатичного пожилого еврея.

Я записала имя норвежца, который мне звонил, и вскоре наш гётеборгский юрист получил копию завещания и опись ценностей.

— Слава богу, этот норвежский адвокат оказался порядочным человеком, — сказал наш адвокат.

Я послала посылку с продовольствием моим норвежским кузинам и кузенам, но писем им больше не писала.

Я почти забыла об этом событии, оно казалось сущей мелочью в те тяжелые годы. Но в конце лета тысяча девятьсот сорок пятого года мой адвокат поехал в Осло и вернулся с большим коричневым пакетом, который вместе с квитанцией вручил нам с Арне в своей конторе. Арне не воспринимал это дело всерьез до того осеннего вечера, когда мы в присутствии мамы и Рагнара вскрыли коричневую бумагу, извлекли из пакета синюю шкатулку и открыли ее золоченым ключиком.

Там были броши и кольца, ожерелья с красными рубинами, браслеты и серьги. Но больше всего было старинных монеток разной формы. Серых. Из чего они могли быть? Из олова? Или они все же были серебряными? Анна молчала и смотрела на все это богатство широко раскрытыми от удивления глазами. Мама сказала, что это нечто большее, чем наследство. Она все покупала у Хенриксена и много лет расплачивалась этими монетами. Рагнар сказал, что их надо оценить, а Арне считал, что их надо надежно спрятать.

Были там и тяжелые золотые кольца.

— Карловы кольца, — сказал Рагнар.

Он рассказал историю об одном крестьянине из нашего рода, который нашел огромную монету, когда копал ямы под столбы для новой изгороди. Говорят, что этот дукат обронил Карл XII, когда останавливался в тех местах. Тот крестьянин верил в эту легенду. Монету расплавили и сделали из нее два обручальных кольца, которые с тех пор стали переходить из поколения в поколение.

— Это насколько я знаю, — добавил Рагнар.

Анна взвешивала на ладонях тяжелые кольца, и глаза ее светились золотистым отблеском.

Рагнар улыбнулся девочке и рассказал о великих богатствах, зарытых в этой нищей местности. Когда наконец принялись строить дорогу между Эдом и Нёссельмарком, землекопы нашли большой клад серебряных монет семнадцатого века.

Анна удивленно посмотрела на дядю, и он объяснил:

— Жить в этом пограничном районе было небезопасно. Западный край становился то норвежским, то шведским. Когда Карл Двенадцатый жил в Эде и планировал поход в Норвегию, многие богатые люди зарывали свои сокровища в землю.

Мама взяла одну из изящных монеток, и мы услышали необычную историю о норвежском златокузнеце, бежавшем из Бергена и обосновавшемся в маленькой деревушке близ Фремгордена.

— Это была настоящая глушь! — сказала мама.

Там кузнец жил много лет с женой и детьми, завел кузницу и делал броши, бусы и серебряные монетки. Он называл их тайным серебром.

— Вы же сами видите, что он смешивал серебро с дешевыми металлами, — сказала мама, — поэтому они такие серые.

Помню, что я хотела подарить одно из колец Лизе, но Рагнар воспротивился, сказав, что если Лиза захочет золотое кольцо, то ей его подарит муж.

Арне все выходные думал, как нам решить проблему — сохранить сокровища. Потом он купил несгораемый сейф и оборудовал тайник под полом кладовки. Мы не стали оценивать драгоценности, нас это не особенно интересовало. Мы считали спрятанные сокровища страховкой, средствами на черный день.

И вот теперь, шестнадцать лет спустя, Анна захотела посмотреть эти украшения, но я сказала, что она, конечно, имеет на это право, так как все эти побрякушки принадлежат ей, но нам придется дождаться папу, так как я не могу открыть тайник.

— Там находятся твои украшения, — сказала Анна.

— Мне не нужны излишества, — сказала я. — Я даже не имею понятия, как открывается этот тайник.

— Но, мама…

Это был настоящий праздник, когда мы обступили Арне в кладовке — Анна с Марией на руках и я. Арне показал нам путь к тайнику, где хранился сейф с заветной шкатулкой.