Анна Болейн. Страсть короля - [163]

Они продолжали с удовольствием предаваться охотничьим забавам, которые с избытком предлагал Гэмпшир, и однажды их нагнал Кромвель. Одежда его была в грязи, а конь в мыле.

– Ваша милость, мне необходимо срочно переговорить с вами. Тунис пал под натиском императора, турки потеряли большую морскую базу. – Кромвель выглядел необычайно встревоженным. – Фактически они полностью разбиты, потому что их вторжение в восточные пределы империи остановлено.

Беспечное настроение мигом улетучилось. Анна задрожала. Генрих побледнел.

– Это освобождает Карлу руки для войны с Англией, если он того захочет, – после долгой паузы хриплым голосом произнес король.

– Именно так. Не пожелает ли ваша милость, чтобы я проверил, как обстоят дела с защитой королевства? – спросил Кромвель.

Генрих кивнул:

– Многие укрепления я осмотрел сам, хотя Дувру, вероятно, потребуется усиление. Да, пошлите топографов.

Всю ночь король проворочался в постели.

– Не можете устроиться удобно? – спросила Анна.

– Нет. Слишком много мыслей вертится в голове. – Генрих встал, зажег свечу и справил нужду в уборной в углу спальни. Потом тяжело опустился на кровать, потирая ногу: беспокоила старая рана, полученная много лет назад при падении с лошади. – Сомневаюсь, что Карл сейчас затеет войну ради Екатерины. Ему наверняка известно о ее болезни, однако он может вступиться за права Марии, как он их себе представляет.

– Если бы вы приняли против них меры, когда они оказывали неповиновение, то сейчас не испытывали бы этих тревог.

– Если бы я пошел на то, к чему вы меня толкаете, Карл со своей армией уже давно стоял бы у моего порога. – Генрих вздохнул. – Нам остается только ждать его дальнейших шагов и молиться, чтобы турки нашли способ отыграться. Хотя, Бог свидетель, я не думал, что когда-нибудь произнесу такие слова.

К моменту, когда они добрались до Вайна, красивой резиденции королевского камергера лорда Сэндиса, у Анны возникли опасения, не отдалился ли Генрих от нее вновь. После получения новостей из Туниса он все время был чрезвычайно озабочен, иногда резок, а в последние две ночи не приходил к ней. Должно быть, его мысли занимала вполне вероятная перспектива войны – войны, которая могла лишить его трона. Бог свидетель, Анну это тоже ужасало. Однако не вызвано ли отчуждение короля более обыденными причинами в лице тихой госпожи Сеймур?

Ну ничего, скоро это не будет иметь никакого значения! Анна лелеяла в душе тайную надежду, что снова ждет ребенка, и ожидала момента, когда уверится в этом окончательно, чтобы сообщить Генриху. Только бы на этот раз Господь проявил к ней благосклонность!

Анна молилась в маленькой часовне Вайна о даровании сына. В помещении было темно, окна над алтарем затянули холстиной. Лорд Сэндис с глубокими извинениями объяснил, что их ремонтируют, но работа заняла больше времени, чем рассчитывали. Правда, если в часовне и работали стекольщики, следов их присутствия не было заметно – ни инструментов, ничего вообще. Из любопытства Анна вошла в святилище и приподняла холст. Под ним сверкали и переливались всеми красками драгоценных камней выполненные из цветного стекла портреты молодых Генриха и Екатерины. Неудивительно, что Сэндис их спрятал, кому захочется разрушить такую красоту.

Сказать Генриху? Обладание этими витражами можно было рассматривать как свидетельство нелояльности, однако Анна знала, что Сэндис всей душой предан королю. Нет, она промолчит и позволит хозяину сохранить это бесценное сокровище.

На следующий день, когда они готовились садиться на лошадей перед началом охоты, Генрих подозвал к себе Джорджа.

– Лорд Рочфорд, – очень строго сказал король, – вы должны следить за своей женой.

Джордж поморщился:

– Что она еще натворила, сир?

– Мне сообщили, что, когда леди Мария на днях покидала Гринвич, собралась большая толпа женщин – без ведома мужей, в чем я не сомневаюсь. Они ожидали ее выхода, плакали и кричали, что она их истинная принцесса, несмотря на мои законы, утверждающие обратное. В основном это были простолюдинки и жены горожан, но нашлось среди них и несколько особ благородных кровей, среди которых, милорд, оказалась ваша супруга.

– Проклятье! – выругался Джордж, качая головой. – Она рождена создавать проблемы.

– Да уж, себе она их создала точно, – согласился Генрих. – В числе главных нарушительниц закона за упрямство и неповиновение, а также чтобы показать, какой ошибочный путь она избрала, я отправил ее в Тауэр. Ваша тетка, леди Уильям Говард, тоже там.

Джордж вздрогнул:

– Я могу лишь принести извинения за поведение жены. Вашей милости известно, что наш брак крайне неудачен. С тех пор как ваша милость прогнали ее от двора, она жила в Гримстоне, и мы старались не встречаться. Будь иначе, я бы не дал ей совершить столь непростительную глупость.

– В Гримстоне ей и следовало оставаться! – Генрих прищурил глаза. – Мне кажется странным, что ваша жена поддерживает леди Марию.

– Это не так удивительно, если ваша милость примет во внимание, что ее отец, лорд Морли, всегда любил леди Марию и знал ее еще ребенком, а сама Джейн росла и воспитывалась при дворе вдовствующей принцессы. Она всегда высоко ценила леди Марию.