Аниськин и снежный человек - [55]

– Сделаю все, что в моих силах, – заверил Комаров посетительницу.

Ему нисколько не улыбалось заняться в данный момент просветительской работой часа этак на два. К тому же заявление о «обесчещенной старушке» вполне могла услышать Савская. Костя представил, как разъяренная «тридцатилетняя» старушка Савская возит за волосы наградившую ее таким нелестным имиджем посетительницу и по-настоящему заволновался:

– Идите, идите, Евдокия Андреевна, я все сделаю.

Костя галантно взял бабушку под руку и потащил к двери.

– Да стой ты, оглашенный, – упиралась ногами в пол Евдокия Андреевна, – не все процедуры выполнили.

– Господи, что еще за процедуры? – взвыл Костя.

– Не поминай Господа всуе, – успела вывернуться старушка, – пока заявление с меня не возьмешь, я ни ногой отсюда.

– Вы писать-то умеете? – выразил надежду Комаров.

– Не вашенска забота. Не перевелись на земле люди добрые, написали, как смогли.

Костя с облегчением вздохнул. Он представил было, как Евдокия Андреевна долго, выводя каждую букву и задумываясь над каждым словом, излагает подробности доения лешим коров, как жалуется на раздетое непогожей ночью чучело, как… Слава Богу, заявление уже было составлено. Сейчас Комаров не думал о том, что, так или иначе, на него придется реагировать, это будет потом, а сейчас ему некогда.

Настырная бабуська заставила Костю прочитать заявление вслух, положить его в папку, запереть в стол. Она было начала требовать, чтобы Комаров снял у нее отпечатки пальцев, но он категорически отказался, обусловив свой отказ тем, что кончились черные чернила для пачканья пальцев.

Только Евдокия Андреевна скрылась за поворотом, как прибежала Маринка. И не одна. За руку она крепко держала Людку Болотникову, за Людкой гуськом тянулся весь отряд, кроме Степана.

– Они с нами хотят, – виновато объяснила Маринка, – я им похвалилась, они и попросились.

– Об этом не может быть и речи, – отрезал Костя, – дело опасное, а с вами – дети.

– Это не дети, это пионеры, – глаза Людки гордо блеснули, – в трудные для нашего отечества времена эти так называемые дети совершали такие подвиги, какие не снились и взрослым.

– Я все понимаю, – Костя решил набраться терпения, – но взять вас точно не могу. Это может помешать делу. Лучше продолжайте следить за американцами и ищите лист из тетради Зиты и Гиты.

Этот аргумент подействовал безотказно. Людмила смутилась. Она и сама понимала, что пропажа столь важного для Кости документа – непростительный промах со стороны всего отряда «Красных дьяволят».

Костя был доволен собой. Умеет, когда хочет, найти верные слова. Плохо, ох, плохо знал он пионеров!

Едва он расправился с «дьяволятами», как закапризничала Савская. Она наотрез отказалась идти в лес с Маринкой, аргументируя это тем, что не хочет портить романтическое путешествие соперничеством с этой девчонкой. Косте опять пришлось применить все свое красноречие, наобещать экс-актрисе три короба и даже применить немного силы.

Применение силы состояло в легком подталкивании Савской к двери и очень понравилось актрисе. Она пристально посмотрела Косте на губы и хрипло прошептала:

– Таким вы мне больше нравитесь. Применяя силу, вы взрослеете. Мальчик становиться мужчиной. А за мужчиной я пойду на край света, даже если за нами будут пристально наблюдать чужие алчные глаза.

Козел, к счастью, не подвел. Он мирно дремал, упершись рогами в палисадник. Если бы Комарову еще полгода назад сказали, что он будет идти на следственный эксперимент с сумасшедшей старухой, козлом и школьницей, он ни за что не поверил бы в это. Но сейчас все обстояло именно так, и не в его силах было что-либо изменить.

Маринка оказалась прекрасным ходоком. Она уверено и быстро шагала по направлению к Чертовому Омуту. Савскую приходилось постоянно подгонять. Она, обиженная тем, что Костя нарушил их уединение и взял Маринку, шла в гордом и несколько презрительном молчании и лишь изредка утвердительно кивала головой на вопрос Кости о правильности направления. Мухтар послушно брел последним. По дороге Костя провел с ним серьезную разъяснительную работу по поводу его вчерашнего недостойного поведения, и козел мучился угрызениями совести.

Сегодня заходить в Заповедный Лес было совсем нестрашно. Конечно, Комаров не рассчитывал на помощь женщин, но в компании все-равно было как-то веселее. Боялся он лишь одного: при виде грибов его дамы могли потерять голову и забыть о деле. Стыдно признаться, но обе спутницы участкового отнеслись к делу гораздо серьезнее, чем он сам. Савская вообще терпеть не могла добывать пищу – она предпочитала, чтобы хлеб насущный сваливался прям к ней на голову. А Маринка подошла к делу практично, как любая сельская девица:

– Завтра возьму Сашку, ведра и соберу все грибы, – объявила она.

Если по дороге к Заповедному Лесу дорогу показывала, в основном, Маринка, то здесь первенство предоставлялось Савской. Только она одна могла указать, где находится логово похитившего ее Зверя. Ариадна Федоровна сначала довольно успешно взяла направление, а потом быстро сломалась, стала ныть, что она устала, натерла мозоли и хочет кофе и коньяку. Она все твердила, что главный ориентир – большая, ровная, как на карте елка и лужа цвета морской волны.