Аниран расправляет плечи - [61]

Поэтому моя первая неуверенная попытка «отобрать и разделить» провалилась. Не только потому, что король отверг такую идею на корню, а ещё потому, что профессор быстро перенаправил разговор в иное русло. Он заговорил о сельском хозяйстве и необходимости повышения урожая.

В этом разговоре он вёл главную партию. Рассказал и мне, и другим, про необходимость органических удобрений. Про возделывание старых и распахивание новых полей. Указывал, что появление анирана обязательно даст людям необходимую мотивацию. Теперь они будут цепляться за жизнь, а не просто плыть по течению. Они станут трудиться лучше. И этим надо воспользоваться. Пока слухи об аниране распространяются быстрее ветра, надо не мешкать и засевать все доступные поля.

Король выслушал Гуляева и показал, что умывает руки: он ткнул пальцем в своего советника по земледелию — тучного мужика с огромной бородой и здоровенными ручищами — и поставил того перед фактом, что теперь он работает под началом магистра Анумора. И что если к концу лета, как потребовал аниран, склады Обертона не будут заполнены зерном до самого верха, советник утратит голову. Вот так вот легко и просто Его Величество делегировал полномочия.

— С мясом, мне кажется, проблем не будет этой зимой, — добавил затем Гуляев, стараясь не обращать внимание на покрасневшее лицо советника. — Заготовили солонины много. Птицу выращиваем в достатке, если я не ошибаюсь. С зерновыми будет полный порядок, если не помешают дожди и насекомые. Проблема только с рыбными продуктами. Озеро Ферни немаленькое и в нём полно рыбы. Но порт под контролем Хатемажа. Его люди даже иногда осмеливаются грабить прогулочные лодки примо. То есть на озере небезопасно. Не говоря уже о том, чтобы своими силами организовать промысел.

— Ну, если зимы дождёмся… — начал, было, Его Величество.

— Надеюсь, ждать не придётся, — перебил я короля, нарушив этикет. — Пора с ним познакомиться. Уверен, теперь он точно знает, что я — не вымысел. Не посмеет ничего предпринять, когда я заявлюсь к нему в лагерь… в Трущобы.

Король нервно отбил чечётку пальцами по подбородку:

— Сам хочешь к этому мерзавцу отправиться? Или рискнуть с гессерами?

— Большая делегация не нужна, — я уже раздумывал над этим вопросом ранее, и точно знал, кого возьму с собой. — Я заберу Фелимида, чтобы он там всё внимательно осмотрел. И Иберика. Парень будет за мной присматривать и не позволит безнаказанно поднять руку на анирана.

— Может всё же…

— Нет, про… Великий Магистр. Я уверен, Хатемажу на меня посмотреть так же интересно, как и мне на него. Не думаю, что он осмелится на что-то нехорошее.

— Тогда отправляйся, — король дозволительно махнул рукой. — А мы продолжим.

* * *

До восточных врат мы добирались на карете под охраной двух десятков гессеров. Но у самых врат в сей тёплый день поздней весны было не протолкнуться. В столицу шли паломники отовсюду. С котомками на плечах, в потёртых рваных башмаках. Но со счастливыми улыбками на лицах. Их тщательно осматривали на входе, взимали налог, и пропускали.

Как мы ранее выяснили, площадь Обертона превратилась в улей буквально за пару дней. Там дневали и ночевали те, кто желал своими глазами узреть анирана. Узреть, а не только услышать о его пришествии. И я распорядился, несмотря на вялые возражения короля, не только о том, что устрою очередное выступление для прибывших, но и том, чтобы их бесплатно кормили раз в день за счёт короны. Королю такая идея не понравилась, ведь сулила издержки, вместо прибыли. Но отказать мне в такой мелочи он не посмел. Лишь попросил, чтобы я избавился от лишних ртов как можно быстрее. Но я, конечно же, наоборот планировал увеличить население Обертона не только с целью пиара себя любимого, но и с целью нового набора в армию. Мне нужны были мотивированные рекруты, и я не собирался ничего менять в своих планах.

За ворота мы вышли втроём: я, Иберик и Фелимид. Надев в ближайшей караулке потрёпанные туники из запасов Фелимида и натянув на головы капюшоны, — ни дать ни взять обычные монахи — мы выбрались за город под шумные песни о прибывшем спасителе, кои уже успела сочинить народная молва. Мы вновь очутились там, где озлобленная толпа бросала камни в королевскую карету, когда спящего меня везли в Обертон. Мы вновь оказались на тракте, который облюбовали нищие и простые попрошайки.

Слева от тракта, практически до самого горизонта, тянулись поля и одноэтажные деревенские домишки. Были видны лопасти двух мельниц, расположенных недалеко друг от друга. На этих полях, я знал, издавна выращивался овёс для королевских нужд.

Справа же, словно огромный индейский лагерь, почти впритык друг к другу выстраивались шалаши и лачуги. Они шли от самого тракта и тянулись практически на всю длину береговой линии. До самого порта, возле которого легко можно было рассмотреть одномачтовые ялики и гребные лодки.

Этот лагерь, Трущобы, как их здесь называли, кишел людьми. И, в основном, как я успел заметить, эти люди бездельничали. Кричали, ругались, толкались. Ну и, конечно же, выпивали и поднимали себе настроение употреблением внутрь спасительного дыма.