Ангрон: Раб Нуцерии - [16]
— Тебе пора в бой, — сказал Магон и скривился, когда увидел, сколько времени осталось на хронографе.
Кептра постучал по броне, и наводчик прицелился из сдвоенной ускорительной пушки. Орудие выстрелило с громоподобным раскатом. От отдачи могучая машина содрогнулась на тяжелых гусеницах. Посреди толпы геннцев вспух огненный шар, на месте которого образовалась пылающая воронка шириной несколько метров, куда дождем обрушились оторванные конечности и обрывки тел.
— Продолжай стрелять, — велел центурион, спускаясь с брони «Свирепого клинка» на землю. — Уничтожай все, что видишь.
— Мощная машина! — восхитился Астакос.
— Верно, — согласился Магон по дороге к остальным танкам. — Жаль, что их не было с самого начала.
Позади «Свирепого клинка» один за другим шли пара «Вихрей» типа «Деймос». Пусковые ракетные установки на крышах угловатых РСЗО предназначались для обстрела противника с больших расстояний, зачастую из-за пределов видимости. Но здесь машинам придется вести смертоносный залповый огонь почти в упор.
Центурион подошел к технодесантнику, управлявшему первым «Вихрем».
— Заряжайте противопехотные! — приказал он командиру. — Зажигательные «Кастеляны».
Пожиратель Миров кивнул и исчез в люке.
Ракетные установки вздрогнули, когда заряжающие механизмы подали в них снаряды, а затем с гудением запрокинулись вверх. Битва кипела так близко к орудиям, что турели пришлось поставить едва ли не в вертикальное положение. Воздух сотряс оглушительный грохот, и все вокруг заволокло дымом, когда с установок на тонких шлейфах реактивного выхлопа сорвались ракеты. Взмыв к самому небу, они по узкой дуге ринулись вниз.
Реактивные снаряды разорвались в метре над головами геннцев. Боеголовки детонировали с оглушительными хлопками, затапливая землю пылающим прометием. Искусственных людей поглотил огненный смерч.
Их тела плавились, рассыпались в пепел и испарялись розовато-желтым дымом. Под рассеявшейся дымовой завесой показалась блестящая, спекшаяся в стекло почва, усыпанная обожженными останками и обрывками разноцветной ткани.
После более тридцати часов непрерывных боевых действий путь в город был открыт. От линии фронта до самой Малкойи пролегли широкие многометровые просеки. Магон рванулся к столице. Стена щитов вокруг него распалась, когда Пожиратели Миров во весь опор устремились вслед за центурионом, спеша воспользоваться неожиданным преимуществом. Сабатоны захрустели по ковру из землисто-черного стекла, оставшегося после снарядов «Вихрей». В воздух взвились пыльные облака. Лицо Магона, бегущего рядом с Астакосом, Оронтом и Ганноном, перерезала свирепая ухмылка. До ворот оставалось совсем немного. Победа была у легиона в руках.
Капитан не услышал сигнала, зазвонившего в шлеме. Он обратил на него внимание только тогда, когда Пожиратели Миров вокруг него замедлили шаг, а затем и вовсе остановились.
7
Ноль на хронометре ударил с силой титана, рухнувшего сквозь облака на землю. Красные цифры на ретинальных дисплеях резанули каждого Пожирателя Миров на Генне больнее любого клинка. В умах тысячи воинов-постлюдей пронеслось одно-единственное слово:
«Провал».
Магон так сильно прикусил губу, что по подбородку заструилась кровь. Распростертый перед ним безногий геннец глядел все с тем же жутким спокойствием в глазах. Существо слегка улыбалось даже с сожженной половиной лица, как будто последние часы все они занимались чем-то другим, нежели взаимным истреблением, превратившим землю под ногами в кровавую вязкую трясину.
Рассудок изменил Магону, его охватила жгучая ярость. Он отбросил топор и серпенту, накинулся на улыбающегося геннца с кулаками и бил, пока визор полностью не залило оранжевой кровью, пока на месте головы врага в выжженной земле не осталась воронка с вколоченными в дно остатками черепа.
— Центурион!
Он обернулся на голос. Астакос, благородный, несгибаемый Астакос. Магон ощутил, как ярость в груди распалась на холод и прах, когда братья помогли ему встать.
— Все кончено, — сказал знаменосец.
Двое легионеров наклонились, подбирая с земли оружие Магона, и протянули его своему центуриону. Приняв серпенту, Магон взревел и выпустил еще один выстрел в толпу у ворот, проделав в ней широкую прогалину.
Астакос схватил его за горжет и развернул лицом к себе.
— Ты не слышал? Все кончено, — повторил он стальным голосом. — Нам нужно уходить, немедленно.
Магон коснулся предплечья Астакоса, и тот отпустил его. Центурион оглядел своих братьев — их затупленные и сломанные клинки, их заляпанную желтыми внутренностями броню. А теперь легионерам предстоял мучительный путь назад по колено в трупах. Среди моря рваных разноцветных мантий тут и там белели, словно жемчуг, керамитовые доспехи его родичей. С тех пор как кровопролитие достигло апогея, центурион не получал никаких вестей от апотекариев 18-й роты. Магон понятия не имел, сколько Пожирателей Миров пали в боях и удалось ли собрать их генетическое наследие.
— Собирай роту, — наконец произнес он. — Возвратимся вместе, как братья.
По общей вокс-сети XII легиона разнесся приказ к отступлению. Товарищи вытаскивали друг друга из схватки, поддерживая раненых, которые еще могли идти, перенося тех, кто не мог. Центурионы выстраивали и отзывали свои роты по отделениям в попытке восстановить хоть какое-то подобие порядка, в котором легион высадился на планету тридцать один час назад.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь обычно сталкера перевернулась в один, ничего не предвещающий, день. Он переступил черту вероятности в его жизни. Все повседневные планы были просто ничтожны с пришедшей к нему удачей, но удача не всегда так добра к своим обладателям. Порой судьба диктует свои правила и решения, и далеко не все они бывают так хороши… Сталкеры Гоф и Яр ввязываются в опасную денежную лихорадку. И даже Зона не знает, что будет дальше…
Сталкерпо кличке Фляга становится свидетелем странных взаимоотношений между бывшими Долговцами. Все четверо когда-то участвовали в рейде по Припяти, но что-то произошло в мёртвом городе во время выброса, и это что-то до сих пор преследует четырёх друзей…
Загрязненная атмосфера Орд Мантелла отбросила чудные оттенки по ее поверхности, когда солнце предрекло начало очередного мрачного дня. Черное судно медленно опустилось с небес и приземлилось в полуразрушенном доке. Из корабля – кореллианского транспортника – выдвинулся трап, и сошел одинокий пассажир. Небольшая кучка местных проявила интерес, но одного быстрого, преисполненного угрозы взгляда хватило, чтобы спугнуть их. Это была отнюдь не необычная реакция на Сайфера Боса, пользующегося дурной славой охотника за наградой.
При упоминании о легендарных драконах, бывших, предположительно, в четыре или пять раз больше, чем самые старые банты, несколько посетителей крохотной таверны удаленной заставы притихли. Большинство их отмахнулось от заявления мон-каламари, пробурчав, что тот напился или же хватил солнечный удар – а то и все сразу. Но кое-кто навострил уши, как сделали то двое в плащах в конце кантины. Едва заслышав слово «крайт», Даск Мистфлаер распахнула свое пустынное одеяние,...
Взращенный миром, погрязшим в политических играх и борьбе за власть, Пертурабо всегда был уникумом для народа Олимпии — воистину, его философские и научные изыскания не знали себе равных. Но за встречей с Императором последовали десятилетия неблагодарных кампаний Великого крестового похода, а внутри примарха росло недовольство тем местом, что отвели в Империуме его легиону. И когда до него доходят вести о беспорядках на планете, ставшей ему родной, Железный Владыка приказывает своим воинам оставить борьбу против чужаков-хрудов и любой ценой раздавить назревающее восстание...
Задолго до пришествия Империума королевством Ультрамар правил Робаут Жиллиман, последний король-воин Макрагга. Даже узнав о своем истинном происхождении как примарха, сына Императора Человечества, он стремится расширять владения и словом, и силой подчиненного ему единолично XIII легиона — Ультрамаринов. Теперь, столкнувшись с враждебной империей в мире Тоас, Жиллиман должен осторожно выбирать свое оружие — иначе его мечтам о светлом будущем никогда не будет суждено сбыться.
Каждый примарх — уникальное создание, рожденное из генетического материала Императора и воплощающее разные аспекты Его личности. Все они обладают безграничными возможностями, но лишь один имеет право называться Первым. Лев Эль’Джонсон олицетворяет все лучшее, ради чего задумывались примархи, а его легион славится выдержкой, честью и непревзойденным воинским мастерством. Они — верное орудие Владыки Людей, Его непоколебимая карающая длань. Они — Темные Ангелы. В то время как Император собирает своих самых могучих отпрысков для нападения на Улланор-Прайм, повелитель Первого ведет свой легион к дальним рубежам известной Галактики, чтобы усмирить один-единственный мятежный мир.
С момента таинственного появления Сынов Императора на свет и до ожесточенных битв, вспыхнувших после того, как половина легендарных примархов восстала против отца, эти несравненные воины и творцы исторических свершений входили в число самых славных поборников человечества. В данной антологии собраны истории о величайших или мрачнейших поступках восьми из них: от Ангела Сангвиния, в одиночку влачившего бремя самых жестоких деяний своего легиона, и Вулкана, невероятно человечного по меркам своих братьев, до угрюмого Пертурабо, в котором изобретатель и зодчий сочетались с кровожадным полководцем, и Хоруса, затмившего свое ярчайшее сияние тьмой, что разрослась в глубинах его души.