Ангола: неизвестная война - [11]

Руководство советской военной миссией было крайне недовольно. Главный военный советник полагал, что прошедших подготовку в США (и возможно завербованных ЦРУ!) пилотов нельзя допускать на военную часть аэродрома и, тем более, доверять им «секреты», связанные с перевозкой войск и оружия. В конце концов, нашли компромисс: «Геркулесы» возили только продовольствие, топливо и другое «невоенное» имущество.

Пилота прилетевшего Си-130 я хорошо знал. Это был белый анголец (не португалец, а именно анголец, родившийся в стране) с обожженным лицом, за что получил кличку «Паленый». Когда-то, еще во время национально-освободительной борьбы с колонизаторами он перевозил на небольшом самолете оружие для партизан МПЛА и попал в аварию. С тех пор и носил на своем лице страшные следы от пожара. Среди местных Паленый был известен тем, что практически никогда не брал пассажиров на свой «Геркулес». Однако вопреки нашим опасениям, летчик охотно согласился взять «товарища советника и его переводчика» до Луанды: Шруба ангольские пилоты знали и уважали. Но предупредил: «Только быстрее, взлетаем через десять минут».

Разговор наш происходил во время разгрузки под грохот работающих двигателей Си-130. Из чрева огромного самолета на специальных платформах выкатывался груз — дизельное топливо в бочках. Разгружался Паленый с каким-то особым артистизмом. Самолет, не выключая двигателей, открывал заднюю рампу, чуть газовал «движками», сообщая инерцию грузу. Тот, надежно закрепленный на роликовых платформах, сам по себе выкатывался по рампе на летное поле. Процесс разгрузки занимал, таким образом, минут десять-пятнадцать, и нам нужно было торопиться.

Набор высоты Паленый выполнял по всем правилам — по восходящей спирали, чтобы максимально возможно сузить зону поражения находящихся на вооружении у унитовцев советских «Стрел» и американских зенитных ракет «Ред Ай» и «Стингер». Кабина у «Геркулеса» — не чета Ан-12, просторная. Летчиков двое, третий бортинженер, он же ответственный за разгрузку и погрузку. Стало понятно, почему командир «Геркулеса» не берет пассажиров, им просто негде сидеть, а возить людей в грузовом отсеке (он, в отличие от Ан-12 и Ан-26 герметичен) не позволяет инструкция. Несмотря на солидные размеры, в кабине помимо кресел летчиков всего одна обитая кожей, мягкая скамейка для бортинженера. На ней то мы и разместились.

При взлете Шруб с Паленым пытаются через иллюминатор отыскать место падения АН-26. Но внизу видна лишь красноватая, местами покрытая деревьями и кустарниками земля. Мы тогда еще не знали, что пройдет всего три месяца, и, точно также, с набирающих высоту «бортов», летчики будут глазами искать место, где сгорит экипаж Паленого. Ни заход «по спирали», ни другие ухищрения не смогут спасти его «Геркулес» от очередной унитовской ракеты. Паленый будет гореть во второй раз в своей жизни, но на этот раз ему повезет гораздо меньше: самолет вместе с экипажем и его командиром сгорит дотла. Но тогда ничего этого никто из нас, конечно, не знал…

Первый визит

Начиная с 1977 года, моя жизнь во многом связана с этой африканской страной. После двух долгосрочных командировок в качестве военного переводчика мне, уже офицеру одного из управлений Главного политуправления СА и ВМФ, в ведении которого находились вопросы разработки психологической войны, приходилось неоднократно бывать в Анголе. И в составе официальных военных делегаций. И под так называемой «крышей». «Крышей» служили регулярно проводимые в Луанде, Мапуту и столицах других стран торгово-промышленные выставки, совершаемые в рамках культурных и журналистских обменов поездки делегаций. Командировки эти помогали нам сохранить навыки языка, глубже узнать обстановку в стране, как бы изнутри прощупать: насколько эффективно

продвигается страна «по пути социалистической ориентации». После каждой такой поездки в адрес руководства ГлавПУ СА и ВМФ составлялась докладная с анализом военно-политической обстановки, которая потом нередко направлялась в международный или военный отдел ЦК КПСС. Их аналитики пользовались широчайшим спектром источников информации, в том числе и таким.

И каждый раз, направляясь в зарубежную командираку, взлетая из Шереметьво-2 и откинувшись на спинку аэрофлотовского лайнера Ил-62, я вспоминал мой первый полет в Луанду.

…Стоял холодный февраль 1977 года. Транспортно-десантный Ан-12 медленно, но верно набирал высоту, оставляя за собой заснеженный аэродром подмосковной Щербинки. Впереди несколько суток полета и неведомая, знакомая лишь по книгам, да телевизионным репортажам африканская страна. А позади — полтора курса Краснознаменного Военного Института Минобороны (для своих просто «ВИИяк»), бессонные ночи зубрежки («учите глаголы, парни» — вещал нам преподаватель португальского языка майор Борис Кононов). Он, да и другой наш преподаватель, Анатолий Киселев, сделали, пожалуй все возможное, чтобы из нас, вчерашних десятиклассников получилось что-то подобное военным переводчикам. Вот были преодолены все сложности с оформлением за рубеж, выправлены документы: не так уж часто в то время «за бугор» командировали «желторотых недоучек» после всего лишь трех семестров обучения. Почему? Да потому, что Ангола требовала: переводчиков, переводчиков и переводчиков.