Ангола: неизвестная война - [13]
Много позже, налетав «на бортпереводе» не один десяток часов, я осознал, насколько трудно было парню первый раз реально общаться на английском языке с диспетчером. Здесь своя терминология, свои правила радиообмена, а главное плохая связь и помехи могут настолько исказить эфир, что кроме пресловутого «roger» — «понял» разобрать что-либо другое трудно. «На бортпереводе» поначалу пасуют даже люди в совершенстве знающие язык, но не имеющие навыков общения по радиосвязи.
Эпизод этот натолкнул меня на крайне тревожную мысль, которая, нельзя сказать, чтобы не посещала ранее: как-то гнал ее из головы. «Если четверокурсник, практически выпускник, не в состоянии разобрать, что ему говорят, как же мы со своими тремя семестрами сможем общаться и переводить?».
Вопрос этот так и остался открытым, ибо приземлившись в аэропорту Алжира, наш Ан по указанию диспетчера вдруг загнали в самый дальний угол летного поля. Признак был весьма тревожный. Внимательно следя за публикациями в прессе, относящихся к будущей стране пребывания (а это входило в программу институтской учебной дисциплины — «страноведение»), мы неоднократно читали в газетах разоблачения «провокационных слухов, муссируемыех западной прессой об использовании самолетов «Аэрофлота» для переброски оружия и боеприпасов». Вот уж никогда бы не подумали, что это коснется нас…
Опытный Слюнько, стараясь перекричать шум работающих двигателей, зло простонал через открытую дверь кабины экипажа: «Ну, доигрались, сейчас досмотр учинят, а дальше разделим участь оружейных контрабандистов». «Не посмеют, мы же транзитом, а транзитников не досматривают», — прокричал ему в ответ еще более опытный штурман. Худшие опасения стали подтверждаться: у нас действительно опасный груз.
Досматривать и вправду никто не стал, хотя наш Ан и простоял под охраной полицейских более часа, прежде чем нас допустили на летное поле. При прохождении паспортного контроля и таможни произошла еще одна неприятная сцена. Я видел, как напряглись лица встречающих нас работников военного атташата: видимо, они не были уверены в абсолютной лояльности «алжирских друзей». (Правящая партия Алжира входила в «славную когорту национально-освободительных движений Африки» и причислялась руководством СССР к разряду своих сторонников). Но и здесь все обошлось благополучно.
Дальнейший перелет проходил без видимых инцидентов. Гвинейский город Конакри запомнился удушливой жарой, пыльными, грязными улицами и отсутствием каких-либо формальностей в аэропорту. Если, конечно, можно назвать аэропортом небольшую коробку из бетона с напрочь разбитыми стеклами. Да еще, пожалуй, отсутствием посадочных огней на полосе. «Это наши постарались, — кивнул всезнающий командир экипажа, — в прошлом году стратегический разведчик слегка не долетел до полосы, вот вспахал поле и зацепил кабель».
Позже, проработав почти полтора года в группе по обеспечению полетов этих самых «стратегических разведчиков» Ту-95РЦ, я узнал, что сей печальный инцидент был использован конакрийцами как предлог для запрета посадок нашей дальней разведывательной авиации. Впрочем, повод был чисто формальным, ущерб от аварии СССР возместил полностью. Главная причина — крупный американский кредит «на развитие». Вопрос ставился Госдепом США предельно просто: деньги в обмен на запрет полетов. Уж очень «достали» наши самолеты американцев, вскрывая их авианосные морские группировки в Атлантике. Кредит «на развитие» был разворован и проеден, а Ту-95РЦ были перебазированы на аэродром к тому времени уже дружественной Луанды. Советскоангольское сотрудничество «развивалось и крепло».
Это — Ангола!
Аэродром в Луанде по африканским меркам той поры был первоклассным. Две огромные полосы, одно из которых даже рассматривалась американцами в качестве резервной для посадок космических «Шаттлов», большое здание аэропорта и внушительная военно-воздушная база. Португалия страна небогатая, поэтому ВПП у базы и международного аэропорта были общими. В гражданском секторе рядком выстроилось несколько «Боингов», а в военной части — с десяток покрашенных камуфлированной краской Миг-17 и Миг-21. За торцом одной из полос возвышалась груда из разбитых фюзеляжей летательных аппаратов, поврежденных, или уничтоженных в ходе прошлогоднего вооруженного противостояния правительственных войск с боевиками УНИТА и ФНЛА.
Наш АН, мягко коснувшись «шаттловской» полосы (браво Слюнько, довез таки!), покатился вслед за зеленым джипом сопровождения в военный сектор аэродрома. Едва были заглушены двигатели, и бортмеханик спустил трап-лесенку, пассажиры и экипаж высыпались под «крылышко» — 8 часов беспосадочного перелета без удобств давали себя знать (за четверо суток путешествия этот ритуал стал как бы традиционным).
Снова появились мысли о неизбежности первого «речевого контакта», назойливой мухой пытаясь помешать насладиться впечатлениями от пребывания на «ангольщине». Ни с того ни с сего пришла на ум классическая фраза, в панике произнесенная одним из героев жюльверновского романа «Пятнадцатилетний капитан»: «Это не Боливия, это — Ангола!!!».
Книга военного журналиста Коломнина С. А посвящена событию, значение которого трудно переоценить для современной истории Африки. Это битва при Кифангондо, которая произошла с 23 октября по 10 ноября 1975 г. в Анголе, и стала первой совместной победой МПЛА и кубинских интернационалистов над иностранными интервентами и внутренней вооруженной оппозицией. Победа была одержана, в немалой степени, благодаря советскому оружию и, в частности, успешному и внезапному применению новой по тому времени реактивной системы залпового огня (РСЗО/MLRS) БМ-21 «Град».
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.