Английское право - [39]

9. Как общее правило, никакая давность не лишает корону права преследовать преступления, во всяком случае серьезные. Принцип гласит: tempus non occurrit regi. Действительно, ежедневные газеты постоянно дают заметки о задержаниях и о предании суду людей, которым удавалось укрыться от бдительности закона в течение десяти, пятнадцати и даже более лет.

Единственное существенное исключение из этого правила делается только для обвинения в тризн, который не может преследоваться дольше, чем в течение трех лет после его совершения, если только он не носил определенного характера посягательства на личную честь короля и если не был совершен, за границей, а затем для дел о богохульстве и для некоторых сексуальных преступлений. Но, как правило, правонарушения, подлежащие упрощенной процедуре, могут преследоваться лишь в течение шести месяцев после их совершения.

Много недоразумений вызывает так называемая семилетняя давность для преследования двоебрачия, т. е. правонарушения, которое заключается в том, что лицо, состоящее в браке, совершает обряд заключения брака с другим лицом. Указанная давность ограничивается всего навсего тем, что в случае, если обвиняемый сумеет доказать присяжным, что он или она в течение семи лет не имел известий об исчезнувшем супруге, притом в таких условиях, что известия от него должны были бы притти, если бы он был жив, то обвиняемый освобождается от кары, следуемой за двоебрачие. Но, естественно, что второй так называемый брак объявляется недействительным.

В то же время надо отчетливо понять, что принцип tempus non occurrit regi – никогда не служит в Англии предлогом для затягивания преследования по уголовным делам сверх какого-то разумного и необходимого срока. Даже при самых тяжелых преступлениях вся процедура редко длится больше шести месяцев, если считать с момента привлечения обвиняемого к ответственности, в случае же правонарушений, судимых в упрощенном порядке, все дело часто завершается в течение двух или трех недель, если только не будет апелляции в четвертную сессию и если дело не будет передано в Окружной суд, так как тогда вся процедура может иногда затянуться до 4-х месяцев.

Если обвиняемый будет пытаться затянуть дело сверх этого срока, то он скоро убедится, что, несмотря на недавно введенные изменения относительно апелляции по уголовным делам, все его усилия ни к чему не приводят; с другой стороны, если обвинитель обнаружит подобные же стремления, то ему будет противопоставлено право обвиняемого, основанное на процедуре Habeas Corpus требовать либо скорого суда, либо освобождения. В одном из тех немногих уголовных дел, которые в последние годы доходили до Палаты лордов, вся процедура, включая и решение, вынесенное Палатой, была завершена в течение восьми месяцев, считая с момента совершения преступления, хотя за это время имели место парламентские каникулы. Можно со всей справедливостью сказать про английскую уголовную юстицию, что каковы бы ни были ее недостатки в прошлом, она не затягивает преследования дольше, чем это абсолютно необходимо для обеспечения тщательного и хорошего слушания дела в суде. Этот бесспорный результат длинного ряда реформ все же главным образом достигнут благодаря постепенному устранению формальностей, которые в течение веков делали юстицию шаткой и неверной.

10. Другая поразительная особенность английского уголовного судопроизводства заключается в том, что обвиняемого нельзя побуждать к изобличению самого себя. Это правило находится в резком противоречии с инквизиционной системой многих стран, которая ставит себе главной задачей вырвать признание у обвиняемого. Из основного принципа английского права логически следует, что при всяком обвинении какого-либо лица в неправомерном поступке как в области уголовной, так и гражданской, имеется презумпция его невиновности, пока не будет доказано противное. Даже добровольные признания или «утверждения» обвиняемого принимаются с величайшей осторожностью; всякая попытка со стороны ревностных чиновников запугать подозреваемого для того, чтобы он признался в своей вине, встречает суровое противодействие судей, и достигнутые этим путем результаты считаются ими недействительными. Конечно, добровольное признание обвиняемым своей вины на суде, особенно если оно сделано по совету защиты, не будет отвергнуто, но в серьезных случаях суд примет его с осторожностью.

Более того, совсем до недавнего времени обвиняемому не разрешалось даже давать показания при слушании его дела в суде из опасения, чтобы при перекрестном допросе он не ухудшил свои шансы на благоприятный исход дела. Ему разрешалось показывать без присяги, причем эти показания не могли быть предметом перекрестного допроса.

Акт о доказательствах по уголовным делам 1898 г. несмотря на много вызванных им опасений отменил это правило; обвиняемым впервые было разрешено давать добровольные показания под присягой, если они желают. При даче таких показаний они могут подвергаться перекрестному допросу, однако (за исключением некоторых особых случаев) последний не должен ставить себе целью обнаружение дурной репутации обвиняемого или его уголовного прошлого. Кроме того, обвинителю не разрешается делать неблагоприятные для обвиняемого выводы из того факта, что последний отказывается воспользоваться новыми правами, предоставленными ему законом, хотя судья может, если сочтет нужным, обратить на это внимание присяжных. Наконец, жене только в сравнительно редких случаях разрешается давать показания против мужа. К сожалению, пока вопрос, повидимому, остается открытым – можно ли вообще и в каких именно случаях побуждать ее к этому.