Английское право - [116]

Перед лицом таких строго охраняемых позиций владельца или зависимого держателя собственник или вручитель (bailor) кажется как бы оттесненным в сторону. Правда, он может вчинить своему зависимому держателю иск из удержания с целью получить обратно свои вещи; одно время общее право было склонно удовлетворять его претензии с большой строгостью. Претензия эта строилась так, как при реальных исках (real action). Истец действительно говорил: «У вас моя движимость, вы должны вернуть ее». При наличии столь многочисленных прав у зависимых держателей это при первом взгляде кажется правильным.

Но по мере того, как сложность деловых сделок возрастала, начали считать неправильным требование, чтобы зависимый держатель фактически гарантировал возвращение в целости врученной ему вещи. Предположим, что она была украдена без наличия какой-либо небрежности с его стороны. Конечно зависимый держатель может предъявить иск к вору, если таковой будет обнаружен. Но подобный иск, вероятно, мало что даст. Или предположим, что движимость, например, лошадь, падет у него без всякой вины с его стороны.

Постепенно побуждаемые этими соображениями, суды начали исходить из предположения, что подобная сделка подразумевает «договор» вручения вещи, в котором обязательства зависимого держателя зависят от известных обстоятельств. Если, например, я разрешил своему другу из чистого доброжелательства оставить в моем доме его коллекцию марок на время, пока он будет в отъезде или в путешествии, и если эта коллекция погибнет по небрежности моего слуги, то было бы несколько жестоко требовать от меня возмещения утраты, когда я ничего не мог выиграть от временного владения коллекцией. С другой стороны, если я в виде промысла займусь хранением ценных предметов и приму на себя эту обязанность, может создаться совершенно иное положение.

Таким путем постепенно возник целый комплекс норм, не очень точных по содержанию, регулирующих ответственность зависимых держателей, который, смотря по обстоятельствам, регулирует разные случаи, начиная от грубой до легкой небрежности. Но сохранение прежней ответственности возчиков за утрату груза, за исключением случаев, вызванных непреодолимой силой, и почти столь же большая ответственность владельцев гостиниц напоминают нам о прежних жестких нормах общего права.

Что касается средств удовлетворения собственников в отношении третьих лиц, то они чрезвычайно малочисленны, кроме, может быть, случая, когда вручение вещи зависимому держателю представляет собой чисто временную сделку, которую вручитель может прекратить в любую минуту. В 1862 году рассматривалось дело, по которому собственнику баржи, сдавшему ее в наем Р, еще до истечения срока найма было присуждено возмещение за ущерб от одного железнодорожного общества, сбросившего котел в эту баржу и разрушившего ее в то время, как ею еще владел Р. Как суд, так и адвокат говорили в этом случае о «повороте владения» в пользу истца. Но это решение суда является в своем роде единственным и несколько несовместимо с прежними судебными решениями; даже суд, вынесший указанное решение, признал, что собственник движимости, не владеющий ею, не может предъявить иска из присвоения. Как бы то ни было, не может быть «поворота владения» в отношении движимости, которая не может быть предметом держания.

Другой вопрос, имеющий практическое значение, сводится к тому, может ли собственник требовать от зависимого держателя деньги, полученные последним от вора или другого злоумышленника, в виде возмещения полной стоимости движимости. Предполагается, что принципиально он может требовать, поскольку «деньги имеются и получены в пользу истца». Но на этот счет имеется весьма мало прецедентов.

Что касается иных прав собственника и владельца движимости, кроме права на иск, то общий принцип ясен: он заключается в том, что владелец обладает только теми правами, которые ясно выражены в «договоре» о передаче держания или вытекают из него. Это составляет вопрос факта, разрешаемый присяжными; но если на этот счет существует письменный документ, то его толкует суд. Несомненно, однако, следующее. Если я одалживаю какую-нибудь вещь человеку для его личного пользования, например, книгу для чтения или лошадь для верховой езды, то он не имеет никакого права положить эту книгу в гостиной своего дома для того, чтобы ею пользовались все его гости, или отдать лошадь в наем. С другой стороны, если я дал столовое серебро и ножи ресторатору на деловых основаниях, то он вправе пользоваться ими в своем ресторане. Это вопрос здравого смысла или специальных условий. Единственное право, окончательно переходящее к зависимому держателю при каждом вручении ему движимости, заключается в исключительном права владения ею до окончания срока держания.

С другой стороны, права собственника на движимость (за исключением случаев передачи ее в зависимое держание) ограничиваются только общими правилами о непричинении помех (зловредности – nuisance). Он может пользоваться этой движимостью, как ему угодно, запереть ее, изменить ее характер, продать ее, отдать, причинить ей вред (причем в отношении животных он ограничен предписаниями уголовного права) или полностью уничтожить ее. Собственник фейерверка или взрывной бомбы не должен их зажигать или взрывать ее на улице. Но это не значит, что его право собственности в чем-нибудь ограничено, а вызывается только тем, что подобное действие было бы «публичной зловредностью». Он может сделать это на законном основании и в уединении собственного поместья. Право собственности на материальную движимость может быть и обыкновенно бывает неограниченным.