Английское право - [114]

До совсем недавнего времени в отношении прав на недвижимость действовало правило, что при отсутствии небрежности со стороны приобретателей преимущество получал тот из собственников по праву справедливости, право которого возникло раньше. Но в результате любопытного изменения, внесенного в новое законодательство о собственности, нормы, применяемые к последующей передаче прав, именуемых things in action, которые будут ниже объяснены, были распространены на «справедливые» права в отношении недвижимости (equitable interests in land). Теперь очередность таких прав соответствует порядку поступления уведомлений о претензиях, заявленных собственнику, основывающемуся на общем праве. Если исходить из несколько странной редакции соответствующего раздела закона, то можно думать, что подобное уведомление не должно обязательно иметь письменной формы. Однако, такое толкование представляется спорным.

Существуют другие менее существенные способы защиты прав, к которым может прибегать собственник, опирающийся на право справедливости; для подобного собственника всегда полезно иметь в своем распоряжении акты, обосновывающие титул собственности, так как это несомненно заставит всякого добросовестного покупателя предпринять расследование о титуле собственности. Некоторые виды прав на недвижимость, основанных на праве справедливости (но не все), могут быть зарегистрированы в земельном реестре (Land Registry), в этом случае покупатель, хотя бы и bona fide, не вправе игнорировать такую запись. Он должен обратиться к реестру и удостовериться в бесспорности титула собственности. Наконец, в некоторых случаях (которые мы здесь не детализируем), собственник, опирающийся на общее право, может быть фактически принужден передать свои права собственнику, основывающемуся на праве справедливости, который, естественно, превращается вследствие этого в собственника на основе общего права, обладающего всеми привилегиями, связанными с последними.

Мы должны теперь указать, что собственность на основе права справедливости является, как разумно признает и законодательство последнего времени, менее обеспеченной, чем собственность на основе общего права; это в особенности выражается в том, что «справедливый» собственник вряд ли может когда-либо по праву требовать владения землею (а также и движимостью), между тем как именно владение является существом права собственности, хотя суд может, если сочтет нужным, допустить его к занятию земли. Фактически в этом заключается первоначальное и основное различие между собственностью, основанной на общем праве и на праве справедливости, причем интересно, как это различие сохраняется при изменившихся условиях. Статут 1535 г., именуемый Statute of uses открыто признавал своей целью «превращение пользования во владение». Через четыреста лет стало ясно, что этот закон неудачен, и он был отменен. Но указанное различие сохранилось. В отличие от собственности, основывающейся на общем праве, собственность по праву справедливости не есть, строго говоря, право in rem, т. е. не является правом, дающим основание для иска против всякого лица, но есть относительное право, из которого вытекает требование лишь против недобросовестных собственников по общему праву, против лиц, которые без должной проверки приобретают от них свое право, и против собственников по праву справедливости, имеющих второочередные притязания.

Однако, было бы нелепо утверждать, что это вообще не собственность, а только чисто личное право, которое может быть противопоставлено лишь некоторым лицам. Это собственность, но собственность анормального и своеобразного рода. Она составляет одну из самых поразительных и характерных особенностей английского права.

Глава XXI Право собственности на движимость

Уже ранее нами было указано, что первоначально понятие «движимости» (chattel) в английском праве заключало, как видно уже из самого слова, представление о предмете, поддающемся перемещению, ценность которого определялась его физическими свойствами. Когда наши предки говорили о «chattel», то они подразумевали под этим словом быка, овцу, меч, молот, домашнюю утварь и грубые орудия первобытного земледелия.

Но мы также видели уже, что постепенное развитие промышленности и еще в большей степени торговой деятельности создало в конечном итоге другой и совершенно отличный от первоначального тип движимости; ценность ее определяется не ее физическими, а правовыми свойствами, т. е. содержанием, которое вкладывается в это понятие юриспруденцией. Если рассматривать вексель на сто ф. ст. как физический предмет, то он, может быть, стоит меньше пенни; если его считать за обещание уплаты, данное состоятельным человеком, то он может стоить сто ф. ст. Так же обстоит дело с облигациями, акциями, патентами, создающими исключительные права, страховыми полисами и с множеством других things in action (имуществом в долговых требованиях). Иногда их называют «нематериальной движимостью» (incorporeal chattels), в отличие от «материальной движимости» (chattels corporeal) или от вещей, издревле служивших предметом права; эти термины для нас ценны, потому что они указывают на важное различие между двумя этими видами вещей, т. е. они указывают, что материальными предметами можно владеть или что они могут быть объектами физического воздействия и распоряжения, отчасти описанного в одной из предшествующих глав; между тем как такие виды распоряжения невозможны в отношении чисто правовых объектов, подобных «долговому имуществу». Поэтому понятно, что эти два рода движимости не могут быть подчинены одинаковым нормам; действительно, указанное различие вызвало соответствующее подразделение права, регулирующего собственность на движимость, на а) нормы, относящиеся к материальной движимости, и б) нормы, относящиеся к things in action.