Английский язык с В. Ирвингом. Рип ван Винкль - [9]

Шрифт
Интервал

)!" Wolf would wag his tail (Вольф обычно вилял хвостом), look wistfully in his master's face (глядел тоскливо в лицо хозяина), and if dogs can feel pity (и если собаки могут чувствовать жалость) I verily believe he reciprocated the sentiment with all his heart (я поистине верю, что он отвечал взаимностью на чувство всем своим сердцем; verily — [‘verIlI] — уст. поистине; to reciprocate [re’sIprqkeIt] — делиться; отплачивать).


Poor Rip was at last reduced almost to despair; and his only alternative, to escape from the labor of the farm and clamor of his wife, was to take gun in hand and stroll away into the woods. Here he would sometimes seat himself at the foot of a tree, and share the contents of his wallet with Wolf, with whom he sympathized as a fellow-sufferer in persecution. "Poor Wolf," he would say, "thy mistress leads thee a dog's life of it; but never mind, my lad, whilst I live thou shalt never want a friend to stand by thee!" Wolf would wag his tail, look wistfully in his master's face, and if dogs can feel pity I verily believe he reciprocated the sentiment with all his heart.


In a long ramble of the kind on a fine autumnal day (во время одной такой долгой прогулки прекрасным осенним днем), Rip had unconsciously scrambled to one of the highest parts of the Kaatskill mountains (Рип неосознанно вскарабкался на одну из самых высоких частей Каатскиллских гор; conscious [‘kOnSqs] — сознательный; ощущающий; здравый). He was after his favorite sport of squirrel shooting (это было после его любимого занятия — стрельбы белок), and the still solitudes had echoed and reechoed with the reports of his gun (и в спокойных безлюдных местах отдавалось и отражалось звонкое эхо выстрелов его ружья; to echo [‘ekqV] — отдаваться эхом; вторить, поддакивать; re [rI] — приставка, обозначающая повторение или возобновление действия). Panting and fatigued (тяжело дышащий и усталый; fatigue [fq’ti:g] — усталость, утомление), he threw himself (он упал: «бросил себя»), late in the afternoon (ближе к вечеру: «поздно днем»), on a green knoll (на зеленый холмик; knoll [nqVl] — холмик, бугор), covered with mountain herbage (покрытый горной растительностью), that crowned the brow of a precipice (который венчал выступ обрыва; precipice [‘presIpIs] — обрыв, пропасть).


In a long ramble of the kind on a fine autumnal day, Rip had unconsciously scrambled to one of the highest parts of the Kaatskill mountains. He was after his favorite sport of squirrel shooting, and the still solitudes had echoed and reechoed with the reports of his gun. Panting and fatigued, he threw himself, late in the afternoon, on a green knoll, covered with mountain herbage, that crowned the brow of a precipice.


From an opening between the trees (сквозь просвет между деревьями) he could overlook all the lower country for many a mile of rich woodland (он мог обозревать всю низину на многие мили богатого леса). He saw at a distance the lordly Hudson (он видел вдалеке величавый Гудзон), far, far below him (далеко-далеко под ним), moving on its silent but majestic course (двигаясь медленно, но величаво: «несущий свое медленное, но величественное течение /воды/»), with the reflection of a purple cloud (с отражением пурпурного облака), or the sail of a lagging bark (или парусом медленной лодки), here and there sleeping on its glassy bosom (/то/ здесь, /то/ там спящих на его гладкой поверхности; bosom [‘bVzqm] — грудь, пазуха; лоно, недра), and at last losing itself in the blue highlands (и наконец теряющийся в голубом нагорье).


From an opening between the trees he could overlook all the lower country for many a mile of rich woodland. He saw at a distance the lordly Hudson, far, far below him, moving on its silent but majestic course, with the reflection of a purple cloud, or the sail of a lagging bark, here and there sleeping on its glassy bosom, and at last losing itself in the blue highlands.


On the other side (с другой стороны) he looked down into a deep mountain glen (он посмотрел вниз на глубокую горную лощину), wild (дикую), lonely (пустынную; lonely [‘lqVnlI] — одинокий; уединенный; пустынный), and shagged (заросшую кустарником; shag [Sxg] — жесткая, лохматая шевелюра; чаща; густые заросли молодых деревьев), the bottom filled with fragments from the impending cliffs (дно /которой было/ покрыто обломками нависающих утесов), and scarcely lighted by the reflected rays of the setting sun (и едва освещенную отраженными лучами заходящего солнца; scarcely [‘skFqslI] — едва, с трудом). For some time Rip lay musing on this scene (некоторое время Рип лежал, созерцая этот вид; to lie [laI] — lay [leI] — lain [leIn] — лежать; to muse — погружаться в размышления; задумываться /о чем-л. — on, upon/; задумчиво смотреть); evening was gradually advancing (вечер постепенно наступал); the mountains began to throw their long blue shadows over the valleys (горы начали отбрасывать свои длинные голубые тени на долины); he saw that it would be dark long before he could reach the village (он понял, что стемнеет гораздо раньше, чем он сумеет добраться до деревни;


Еще от автора Вашингтон Ирвинг
Жизнь пророка Мухаммеда

Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.


Легенда о Сонной Лощине

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рип ван Винкль

В «Рипе Ван Винкле» Ирвинг использовал европейский бродячий сюжет о «спящем красавце» – его герой, проспав в пещере 20 лет, как Фридрих Барбаросса, просыпается и не узнаёт родную страну…


Рассказы

Это первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем, ставших впоследствии магистральными в литературе США, тем; он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений.


Жених-призрак

Вашингтон Ирвинг – первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению У. Теккерея. Ирвинг явился первооткрывателем ставших впоследствии магистральными в литературе США тем, он первый разработал новеллу, излюбленный жанр американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений.


Загадочный корабль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.