Английский язык с У. С. Моэмом. Театр - [16]
parts (ее фотографии в ее первых ролях), photographs of her as a young married
woman (ее фотографии как молодой замужней женщины), with Michael (с
Майклом), and then with Roger, her son, as a baby (и затем с Роджером, ее
сыном, /когда он был/ ребенком). There was one photograph of the three of them
(была и одна фотография их троих, /на ней/), Michael very manly and
incredibly handsome (Майкл очень мужественный и невероятно красивый;
handsome — красивый /о мужчинах/, статный), herself all tenderness looking
down at Roger (она сама, сама нежность, смотрящая /вниз/ на Роджера; tender
— нежный, мягкий, ласковый, любящий) with maternal feeling (с материнским
чувством; to feel — трогать, чувствовать, ощущать), and Roger a little boy
with a curly head (и Роджер, маленький мальчик с кудрявой головкой), which
had been an enormous success (которая имела огромный успех).
career [kq'rIq] laudable ['lO:dqb(q)l] paste [peIst] incredibly [In'kredqblI]
"When someone comes along and wants to write the story of our careers he'll
find all the material ready to his hand," he said.
With the same laudable object he had had all their press cuttings from the
very beginning pasted in a series of large books.
There were photographs of Julia when she was a child, and photographs of
her as a young girl, photographs of her in her first parts, photographs of her
as a young married woman, with Michael, and then with Roger, her son, as a
Мультиязыковой проект Ильи Франкаwww.franklang.ru
41
baby. There was one photograph of the three of them, Michael very manly
and incredibly handsome, herself all tenderness looking down at Roger with
maternal feeling, and Roger a little boy with a curly head, which had been an
enormous success.
All the illustrated papers (все иллюстрированные издания; paper —бумага,
газета, журнал) had given it a full page (разместили ее: «дали ей» на целой
странице) and they had used it on the programmes (и они /сами/ разместили ее:
«использовали ее» на программках). Reduced to picture-postcard size
(уменьшенная до размеров почтовой открытки; to reduce —снижать,
сбавлять, уменьшать, сокращать) it had sold in the provinces for years (она
годами продавалась в провинции; to sell (sold) — продавать, торговать). It
was such a bore (так было обидно: «скучно»; bore — тоска, скука, зануда) that
Roger when he got to Eton (что Роджер, когда он поступил в Итон) refused to
be photographed with her any more (отказался фотографироваться с ней
/больше/; to refuse —отказывать,отвергать). It seemed so funny of him
(казалось смешным/странным, что он) not to want to be in the papers (не хочет
появляться в прессе: «быть в газетах»).
illustrated ['IlqstreItId] reduced [rI'dju:st] province ['prOvIns]
All the illustrated papers had given it a full page and they had used it on the
programmes. Reduced to picture-postcard size it had sold in the provinces for
years. It was such a bore that Roger when he got to Eton refused to be
photographed with her any more. It seemed so funny of him not to want to be
in the papers.
"People will think (люди подумают, что) you're deformed or something (ты
уродливый или что-нибудь еще; to deform —обезображивать,уродовать,
деформировать)," she told him (говорила она ему). "And it's not as if it weren't
Мультиязыковой проект Ильи Франкаwww.franklang.ru
42
good form (и это не противоречит хорошим манерам; good form — хороший
тон,хорошиеманеры). You should just go to a first night (тебе просто
необходимо посетить премьеру; first night —первое представление) and see
the society people (и посмотреть на светских людей) how they mob the
photographers (как они окружают фотографов; to mob —толпиться,
нападать толпой), cabinet ministers (министры, члена кабинета) and judges (и
судьи) and everyone (и все: «каждый»). They may pretend (они могут
притворяться) they don't like it (что им не нравится), but just see them posing
(но только посмотри, как они позируют) when they think (когда /они/ думают,
что) the camera-man's got his eye on them (/что/ фотограф навел свой объектив:
«глаз» на них)."
But he was obstinate (но он упрямился: «был упрямым»; obstinate —
настойчивый, упорный, неподдающийся).
deformed [dI'fO:md] society [sq'saIqtI] eye [aI] obstinate ['ObstInIt]
"People will think you're deformed or something," she told him. "And it's not
as if it weren't good form. You should just go to a first night and see the
society people how they mob the photographers, cabinet ministers and judges
and everyone. They may pretend they don't like it, but just see them posing
when they think the camera-man's got his eye on them."
But he was obstinate.
Julia came across a photograph of herself as Beatrice (Джулия натолкнулась на
свою фотографию в роли Беатриче). It was the only Shakespearean part (эта
была единственная роль в /пьесе/ Шекспира) she had ever played (которую она
сыграла). She knew (она знала) that she didn't look well in costume (что ей не
шел /исторический/ костюм: «она не хорошо выглядела в костюме»); she
could never understand why (она никак: «никогда» не могла понять, почему),
because no one could wear modern clothes (ведь: «потому что» никто не мог
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаменитый роман Моэма «Узорный покров» – полная трагизма история любви, разворачивающаяся в небольшом городке в Китае, куда приезжают бороться с эпидемией холеры молодой английский бактериолог с женой.Прекрасная и печальная книга легла в основу нового голливудского фильма «Разрисованная вуаль», главные роли в котором исполнили великолепные Наоми Уоттс и Эдвард Нортон.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Острие бритвы» — одно из лучших произведений Моэма. Не просто роман, но подлинная «школа нравов» английской богемы начала XX века, книга язвительная до беспощадности и в то же время полная тонкого психологизма.Сомерсет Моэм не ставит диагнозов и не выносит приговоров — он живописует свою собственную «хронику утраченного времени», познать которую предстоит читателю!
Круговорот жизни, чередование удач и несчастий, разлук и неожиданных встреч. Круговорот страстей и увлечений, зависти и дружбы, предательства и самоотверженности.Дочь священника, посвятившая себя юному поэту, аристократ, разрывающийся между чистой любовью к леди и плотской страстью к красивой официантке, жена уважаемого политика, ставшая жертвой хищного и циничного альфонса, — каждый из них, в сущности, хочет всего лишь быть счастливым. Кому из них удастся обрести счастье, а кто обречен на страдания? И какую цену даже самым «удачливым» придется заплатить за исполнение желаний?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.