Английский язык с П. Галлико и миссис Харрис, или Платье от Диора - [14]

Шрифт
Интервал


Then too (к тому же еще), the people for whom she worked (люди, на кого она работала) would sometimes present her with the leavings of their cut flowers (иногда дарили ей остатки от своих срезанных цветов) which in their wilted state she would take home (которые она /уже/ увядшими приносила домой) and try to nurse back to health (и пыталась выходить: «выходить обратно к здоровью»), and once in a while (а изредка), particularly in the spring (особенно весной), she would buy herself a little box of pansies (она сама покупала небольшой ящик анютиных глазок), primroses or anemones (примул или анемонов). As long as she had flowers Mrs. Harris had no serious complaints concerning the life she led (пока у нее были цветы, миссис Харрис не имела серьезных жалоб касательно жизни, которую она вела; to lead). They were her escape from the somber stone desert in which she lived (они были ее спасением от мрачной каменистой пустыни, в которой она жила). These bright flashes of color satisfied her (эти яркие вспышки цвета приносили ей удовлетворение = радовали ее; to satisfy — удовлетворять). They were something to return to in the evening (они были тем, /к чему можно было/ возвратиться вечером), something to wake up to in the morning (тем, /для чего/ просыпаться утром).


primroses ['prImrquzIz], anemones [q'nemqnIz], somber ['sOmbq]


Then too, the people for whom she worked would sometimes present her with the leavings of their cut flowers which in their wilted state she would take home and try to nurse back to health, and once in a while, particularly in the spring, she would buy herself a little box of pansies, primroses or anemones. As long as she had flowers Mrs. Harris had no serious complaints concerning the life she led. They were her escape from the somber stone desert in which she lived. These bright flashes of color satisfied her. They were something to return to in the evening, something to wake up to in the morning.


But now as she stood before the stunning creations hanging in the closet (но теперь, когда она стояла перед сногсшибательными творениями, висящими в шкафу) she found herself face to face with a new kind of beauty (она оказалась лицом к лицу с новым видом красоты; to find — находить) — an artificial one created by the hand of man the artist (искусственным, созданным руками человека-художника), but aimed directly and cunningly at the heart of woman (но нацеленным прямо и умело/искусно в сердце женщины). In that very instant she fell victim to the artist (в тот самый момент она стала жертвой художника; to fall — падать; пасть); at that very moment there was born within her the craving to possess such a garment (в тот самый момент в ней родилось страстное желание обладать таким платьем: «одеянием»).


creation [krJ'eISqn], beauty ['bjHtI], heart [hRt]


But now as she stood before the stunning creations hanging in the closet she found herself face to face with a new kind of beauty — an artificial one created by the hand of man the artist, but aimed directly and cunningly at the heart of woman. In that very instant she fell victim to the artist; at that very moment there was born within her the craving to possess such a garment.


There was no rhyme or reason for it (для этого не было ни рифмы = связи ни мотива/причины = это было ни с того, ни с сего); she would never wear such a creation (она никогда бы не надела такое платье: «творение»); there was no place in her life for one (/для него/ не было места в ее жизни). Her reaction was purely feminine (ее реакция была чисто женской). She saw it and she wanted it dreadfully (она увидела его и ей ужасно захотелось его /иметь/). Something inside her yearned and reached for it (что-то внутри нее стремилось/жаждало и тянулось к нему) as instinctively as an infant in the crib snatches at a bright object (так же инстинктивно, как младенец в кроватке хватается за яркий предмет; crib — стойло; ясли, кормушка; детская кроватка /с боковыми решетчатыми стенками/; колыбель). How deeply this craving went (как глубоко это страстное желание зашло), how powerful it was (каким сильным оно было; power — мощь), Mrs. Harris herself did not even know at that moment (миссис Харри даже сама не знала в тот момент). She could only stand there enthralled (она только могла стоять там, восторженная; to enthrall — покорять, порабощать; очаровывать, увлекать, захватывать), rapt and enchanted (восхищенная и очарованная), gazing at the dresses (пристально разглядывая платья), leaning upon her mop (опершись на свою швабру), in her music-hall shoes (в своих нелепых/смешных туфлях: «туфлях для мюзик-холла = водевильных»), soiled overall (в грязном рабочем халате; soiled — запачкавшийся, грязный; overall — рабочий халат; спецодежда: «поверх всего»), and wispy hair down about her ears (тонкие волосы /были зачесаны/ за уши), the classic figure of the cleaning woman (классическая фигура уборщицы).


rhyme [raIm], yearn [jWn], enthralled [In'TrLld]


There was no rhyme or reason for it; she would never wear such a creation; there was no place in her life for one. Her reaction was purely feminine. She saw it and she wanted it dreadfully. Something inside her yearned and reached for it as instinctively as an infant in the crib snatches at a bright object. How deeply this craving went, how powerful it was, Mrs. Harris herself did not even know at that moment. She could only stand there enthralled, rapt and enchanted, gazing at the dresses, leaning upon her mop, in her music-hall shoes, soiled overall, and wispy hair down about her ears, the classic figure of the cleaning woman.


Еще от автора Пол Гэллико
Цветы для миссис Харрис

Миссис Харрис, скромная лондонская уборщица, однажды видит в шкафу клиентки платье от Диора — и у нее вдруг появляется мечта о столь же восхитительном платье. Эта мечта приведет миссис Харрис в Париж, познакомит с удивительными людьми, устроит ей чудные каникулы. Загадочным образом эта мечта пусть немного, но улучшит весь мир. Таких книжек — добрых, ласковых, веселых — должно быть много-много. Тогда, глядишь, и реальный мир изменится к лучшему.


Томасина

Это повесть о кошке и «её девочке», о жизни, смерти и любви, а также о том, как лесная «ведьма» и сельский священник спасли жестокого и обиженного на судьбу человека.


Снежный гусь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Верна

Рассказ американского писателя Пола Гэллико(1897–1976) «Верна» — незамысловатая и в то же время глубокая и трогательная история молодой девушки, мечтающей о театральной карьере. Все это — на фоне событий Второй мировой войны. Перевод Олега Дормана.


Маленькое чудо

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Римский Парень

Мысли ссканировщика: Всё-таки нашёл этот рассказ. Правда, поскольку в Интернете с Гэллико плохо (на русском можно найти разве что "Томасину", а на английском -- "The Snow Goose"), пришлось откопать "Науку и жизнь" №12 за 1983 год и отсканировать. Заодно и Люде дал почитать. Она первым делом заподозрила Томми в том, что он целенаправленно делал реконструкцию под отрывок, но потом сама сообразила, что он -- единственный из находившихся возле статуи -- не мог знать, что Синистр в переводе с латыни и есть левша…


Рекомендуем почитать
Книга Извращений

История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.


Дистанция спасения

Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.


Избранные рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Огоньки светлячков

Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.


Переполненная чаша

Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.


Республика попов

Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».


Миссис Харрис едет в Нью-Йорк

Неугомонная лондонская уборщица ввязывается в новое приключение — теперь она решила разыскать потерянного отца маленького мальчика…