Английский сад. Книга 2. Тернистая дорога - [21]

₪

Январь 1934.

Прошел год с тех пор, как чета Трейндж поселилась в Берлине. За это год ничего кроме страха Мария не испытывала, хотя она свыклась с тем, что однажды она окажется в руках нацистов и тогда-то скажет все, что ей не обходимо. Вильям делал вид, что одобряет действия Гитлера, выказывая деланную симпатию. За этой маской любезности, Мария знала, что скрывается на самом деле. Он призирал их всех, ненавидел за уничтожение человеческой личности, ненавидел за убийства и ясное отношение ко всему миру. Да, они жаждали настоящей крови, мечтая только об одном поскорее взять реванш. Еще тогда в Версале он советовал Ллойд Джорджу, не нужно так унижать немцем, просил его умерить пыл Клемансо. Но кто тогда думал о будущем, все, все они только и думали, как бы поделить мир вновь и насладиться столь блистательной победой. Да, они хотели упиться своим триумфом. А что получилось из этого? Пока время показывало, что ничем это не грозит, но чего же еще ждать от судьбы? Все возможно.

Отто все также следил за ней, в этом ей уже не приходилось сомневаться. Он появлялся там, где была она, он в танце тесно прижимался к ней, порой шепча ей на ухо что-то соблазнительное. Этот наглец на что-то еще надеялся, думал о чем-то еще, предполагал, что пару его непоэтичных комплиментов заставит ее упасть к его ногам, поклоняясь, словно идолу. Но Мария Трейндж была не преступным бастионом, она, как Польша, не принимающая помощи и не боявшаяся своего врага. И этот Отто выводило из себя. Были и другие мечтающие, вытащит из нее все тайны. Например, Михаэль Касли, от его темного взгляда, жестких манер и грубых ног, Мария думала, что упадет в обморок. Но Михаэль не был единственным. Их было много, так много, что Мария испытывала животный страх, когда шла в одиночестве по узким переулкам. Она ничего не говорила Вильяму, да и зачем ему знать о ее опасениях, зачем, считать себя виноватым в появления таких «воздыхателей».

Конечно, у нее появились и подруги, но Мария редко навещала их, в один из таких дней она навещала Марту Кервер, бывшую англичанку, еще в годы той мировой войны до беспамятства влюбленную в своего врага на полях сражений. Марта превратилась в настоящую немку, совсем отличаясь от свободолюбивых своих бывших соотечественниц. Марта гладко укладывала осветленные волосы, подводила голубыми тенями глаза, чтобы они казались голубыми, а не были серыми. Так она старалась походить на арийку. С Мартой мало о чем можно было говорить, но лучше уж ее общество, чем чье-либо другое. Мария возвращалась домой узкими улочками, желая подышать легким колючим воздухом. Она имела привычку постоянно оглядываться, но сегодня случайно брошенные слова Марты о ее «сомнительном» верном поведение мужу, повергли ее в смятение. Это все нацисты, это они кидали тень на ее безупречную репутацию, для того, чтобы свои же относились к ней с крайним недоверием. Черт бы их побрал, всех вместе взятых! Мария мысленно выругалась, заворачивая за угол, она шла по туннелю между старыми домами, совсем не слыша, что кроме ее тихого цоканья каблучков, есть еще удары мужских туфель. Кто-то схватил ее за талию, она совсем не видела своих обидчиков. Кто-то тащил ее куда-то в неизвестном направление, чтобы она не кричал ей, плотно зажали рот, а руки заломили за спину. Мария пыталась сопротивляться, но мужчина был явно сильнее ее. Она ощутила знакомый запах одеколона, поняв кто это. Ее втолкнули в машину, и тогда-то она увидела Михаэля, он широко ей улыбнулся, но в этой улыбке совершенно не было искренности, в ней было что-то пугающее.

- Фрау Мария, - начал он, она подняла на него глаза, гнев плескался в голубых водах через край.

- Что вам от меня нужно? – процедила она на безупречном немецком.

- Немного, фрау Мария, - он схватил ее за запястье, притягивая ее руку к себе, - я хочу, чтобы вы стали моими ушами, хочу знать все об этих жалких англичанах, - Мария вспыхнула, она была готова извергнуться ругательствами, как кипящий вулкан, - что вы скажете?

- Придать свою Родину? Вы это меня просите? – она прожигала его взглядом, но взгляд не говорил об этом, Михаэль терялся.

- Да, а что тут такого, мы с вами будем…

- Ничего вы с вами не будем! – возразила она, - я никогда этого не сделаю. У меня есть долг, муж, дети и страна. Как вы смеете замужней женщине такое предлагать?!

- Фрау… - она не дала ему договорить, резко оборвав его.

- Леди Трейндж, - поправила она.

- Вы…

- Не желаю вас слушать, - она с силой отворила дверцу машину, выпрыгивая из нее. Она еще пожалеет об этом когда-нибудь, но сейчас она спасла себя от пропасти, ибо бездна под миром стала шире. Она, как алчущий душ падший ангел, хотела власти, крови насилия. Бездна разворачивалась под ними, готовая к бою добра и зла.

₪

Май 1934.

Распахнув двери палаты, Виктор пытался унять дыхание, он посмотрел на Диану, смотрящую на залитую солнцем площадь перед госпиталем. Заметив его, она слегка улыбнулась, эта улыбка была сдержанной, но глаза шаловливо блестели, а губы приоткрылись в жаждущем поцелуе. Уняв дыханье, Виктор подошел к ней, садясь на край постели, он коснулся пальцами ее щеки, они все также ничего друг другу не говорили, но слова им были не нужны.