Английские бунтари - [94]

Всю вторую половину XIX в. суфражисты — так теперь называли конституционалистов — вели умеренную политическую кампанию: выступали на митингах, распространяли пропагандистскую литературу, организовывали чинные манифестации. Но такой подход оказался малоэффективным, и к 1900 г. суфражистское движение практически заглохло. Возродилось оно в 1903 г. после образования Женского социально-политического союза (ЖСПС), который декларировал свое твердое намерение активными действиями «обеспечить женщинам право голоса в той же мере, в какой оно предоставляется или может предоставляться мужчинам». Главным девизом ЖСПС было «Голоса для женщин!»; членство в нем ограничивалось только лицами женского пола; Функционировал он независимо от какой-либо политической партии страны.

Вдохновителями нового союза считались: вдова Эммелина Панкхерст со своими дочерьми Кристобель и Сильвией и богатая женщина, член совета Тринити-Колледж (Кембридж) Эммелина Пентвик-Лоуренс. Фигурировавшее в названии союза слово «социальный», как полагали, было введено для смягчения слова «социалистический», чтобы не отпугнуть многочисленных представительниц среднего класса (сама Панкхерст, ее дочери, да и немало других суфражисток являлись членами независимой лейбористской партии). ЖСПС пользовался широкой поддержкой фабричных работниц, которые в свою очередь могли оказывать определенное влияние в его пользу и на лейбористское движение, и на рабочую прессу. Однако новая лейбористская партия не торопилась выдвигать вопрос о предоставлении избирательного права женщинам в число своих первоочередных требований, полагая, что это будет способствовать усилению консерваторов и либералов, поскольку при существовавшей избирательной системе воспользоваться этим правом смогли бы прежде всего представительницы имущих классов. Таким образом, рассуждали лейбористские лидеры, лучше всего подождать до введения всеобщего избирательного права, которое, безусловно, будет распространяться и на женщин.

В 1904 г. первый депутат парламента от лейбористов Кейр Харди попытался поставить на обсуждение палаты общин отвергнутую ранее поправку Дж. С. Милля, но был… осмеян; достопочтенные депутаты предпочли заняться более «неотложным» делом — дебатами по вопросу о заднем габаритном освещении транспортных средств. Узнав об этом, суфражистки организовали у здания парламента массовый митинг протеста, вылившийся, учитывая попытки полиции силой воспрепятствовать его проведению, в первую откровенно незаконную акцию суфражисток.

Отныне ЖСПС уже не избегал действий, которые влекли за собой скандальные последствия или были связаны с нарушением общественного порядка. Наоборот, в оживленной политической жизни того периода, обычно выражавшейся в проведении массовых митингов и манифестаций, именно женщины являлись главными нарушителями спокойствия — они кричали, прерывали ораторов неуместными вопросами и репликами, звонили колокольчиками, размахивали транспарантами, скандировали лозунги и т. п., вынуждая распорядителей или полицейских применять по отношению к ним «энергичные» меры, вплоть до рукоприкладства. Видно не зря досужие газетчики очень скоро метко прозвали их «визжащими сестрами по духу». В Манчестере за нападение на полицейских во время проведения одного из таких «скандальных» митингов были арестованы и приговорены к штрафу либо тюремному заключению Эммелина Панкхерст и Анни Кении. Поскольку от уплаты штрафа обе категорически отказались, то они стали первыми суфражистками, поплатившимися за свою деятельность личной свободой.

В 1900 г. рабочие депутаты палаты общин, избранные туда от либеральной (в основном) и независимой лейбористской партий, сформировали Комитет рабочих представителей, ставший предшественником лейбористской партии. Часть его членов выступала в поддержку предоставления избирательных прав женщинам — но только в принципе, не считая это первоочередным вопросом. Диаметрально противоположной точки зрения на этот счет придерживались суфражисты.

Состав ЖСПС был в высшей степени неоднородным. С одной стороны, у него была прочная опора в рабочем движении (он имел своих представителей в тред-юнионах, принимал участие в мероприятиях социалистических и рабочих организаций), но с другой — в него входило немало и «светских» дам, в избытке имевших и средства и время, которое они без ущерба для себя — не особенно страшась даже возможного ареста или краткосрочного тюремного заключения — могли тратить на общественную деятельность. Лозунг «Голоса для женщин!» расколол все население страны на тех, кто независимо от социальной, религиозной или политической принадлежности выступал за его осуществление, и тех, кто с не меньшим пылом доказывал, что этого по тем или иным причинам ни в коем случае не следует допускать. Неразбериха аргументации и выводов была полной: одни, как например, Хилэйр Беллок, считали аморальной саму мысль о предоставлении женщинам политического равноправия, другие были против, поскольку опасались, что в этом случае политические агитаторы получат возможность «приставать к чужим женам». В поддержку этого требования, ко всеобщему удивлению, выступили многие консерваторы, в то время как некоторые известные радикалы и сторонники прогресса четко сказали «нет». Образовалась даже Консервативная ассоциация за предоставление женщинам избирательного права. Часть суфражистов, возлагая свои надежды в основном на либеральную партию, добросовестно поддерживала ее кандидатов. Суфражистки же, видя в ней партию, которая поддерживает их требования только до тех пор, пока не придет к власти, беспощадно врывались на все ее общественные мероприятия, превращая их в конкурс «кто кого перекричит» и полностью заглушая речи выступающих скандированием своего лозунга — «Голоса для женщин!».