Английские бунтари - [75]

Глава XIV КАПИТАН СВИНГ: ВОЛНЕНИЯ В ДЕРЕВНЕ

Иностранец, оказавшийся в Англии в первой половине XIX в., не преминул бы с некоторым удивлением отметить, что в стране не было крестьян. Во Франции, потерпевшей, как известно, поражение в войне, еще во время революции крупные земельные владения богачей были распределены между простым людом, и теперь основная масса продуктов питания производилась свободными крестьянами, работавшими на собственной земле. В Англии же крестьяне, потеряв землю (а соответственно — и права на нее), превратились в категорию неимущих сельскохозяйственных работников, гнувших спину либо на фермеров-собственников, либо на фермеров-арендаторов. Таким образом, побежденные оказались в лучшем положении, чем победители.

В результате войны сельское хозяйство стало весьма доходным делом, чем, конечно, не преминули воспользоваться богатые землевладельцы, сквайры, фермеры, приходские священники и мелкопоместные дворяне. Нажив во время войны колоссальные состояния, они тратили баснословные суммы на постройку (или реконструкцию) роскошных особняков, красотой которых мы имеем возможность восхищаться и в настоящее время, или на приведение своих обширных парков в соответствие с лучшими классическими вкусами. Огромные лесные массивы отводились под охотничьи заповедники, и горе незадачливому браконьеру, который пожелал бы подстрелить там, скажем, зайца или фазана — его подстерегало немало ловушек и самопалов, способных навсегда его искалечить или вовсе лишить жизни.

Резко упал уровень жизни сельскохозяйственных работников, большинство которых в известном смысле слова можно было считать квалифицированными аграрными рабочими. Утрата общинной земли и права на выпас (в период между 1770 и 1830 гг. английское крестьянство лишилось 6 млн акров общинной земли) низвела их до такого положения, когда даже при полной занятости они были вынуждены влачить нищенское существование, едва сводя концы с концами. Причем если на индустриальном севере страны у них была хоть какая-то альтернатива — найти пусть и не очень привлекательную, но зато лучше оплачиваемую работу на расширяющихся или новых фабриках, то на аграрном юге сельскохозяйственные работники оказались по-настоящему в безвыходном положении. Не говоря уже о том, что имелось немало причин, делавших дорогостоящий и многодневный переезд через всю страну делом непрактичным, а порой и просто невозможным. Бродяжничество сурово преследовалось (от публичного наказания плетьми до виселицы).

Фермеры нового поколения считали себя скорее бизнесменами, чем «отцами-хозяевами», несущими ответственность за благосостояние всего «семейства», как было в сравнительно недалеком и казавшемся теперь идеальным прошлом. Тогда работник нанимался (как правило, на ежегодной ярмарке) сроком на один год и на этот период становился как бы членом хозяйской семьи. Причем, когда все шло нормально, он имел возможность продлевать этот срок и дальше. Питался он обычно за одним столом с хозяином и его семьей, и если ему иногда чего-то и не доставалось, так это более крепкого эля, который фермеры частенько варили только для себя. Иными словами, между хозяином и его работником существовала общность интересов и вполне определенная социальная взаимосвязь. Капиталистическая философия и мораль положили всему этому конец. Фермеру стало выгодней не иметь постоянного работника, а нанимать его по мере надобности на месяц, неделю или один день. К тому же он существенно экономил за счет питания — ведь теперь приходящих работников не надо было кормить круглый год. Постепенно фермеры снизили оплату труда работников до уровня, которого им едва хватало для физического существования, а затем, как будет видно из последующих разделов, даже ниже. И у наемных сельскохозяйственных рабочих не было иного выхода, как подчиниться.

В качестве основных причин такого ужесточения фермеры называли послевоенное падение цен на продукты питания, рост арендной платы за землю и… десятину, которую им приходилось исправно выплачивать церкви — 10 % годового дохода натурой или, что в последние годы было для церкви предпочтительней, деньгами.

Платить работникам заработную плату ниже прожиточного минимума фермерам позволял так называемый Спинхэмлэндский акт (закон о хлебе и детях), названный так по имени деревни в графстве Беркшир, где он впервые нашел практическое применение. В 1795 г. там собралась группа мировых судей, чтобы рассмотреть вопрос об установлении минимума заработной платы, которая отражала бы колебания цен на основной продукт питания бедняков — хлеб, дабы никто не голодал. Однако под давлением фермеров вместо этого была введена иная система, по которой нуждавшиеся работники могли получать еженедельные пособия по бедности от местного прихода — размер таких пособий зависел от количества детей в семье и цены на четырехфунтовую буханку хлеба. Тем самым сельский работодатель освобождался от обязанности обеспечивать прожиточный минимум своим работникам (их субсидировали за счет налогоплательщиков), а те опускались до уровня приходских попрошаек, даже когда работали в условиях полной занятости. Важным элементом новой системы стала поистине драконовская проверка на право получения этого пособия: любой, кто имел хоть какие-либо сбережения или «собственность», какой бы мизерной она не была, немедленно вычеркивался из списка.