Английские бунтари - [71]

Учитывая ситуацию военного времени (а также совсем недавний конфликт на ламаншской эскадре), адмиралтейство даровало полную амнистию всем участникам мятежа, кроме «подстрекателей и зачинщиков»: 59 матросов были приговорены к смертной казни (29 из них, включая Ричарда Паркера, — через повешение), 29 — к различным (от одного года до восьми лет) срокам тюремного заключения, 9 — к порке (причем один из них — матрос с «Монмаута» — получил 380 ударов плеткой-девятихвосткой). На этот раз победа осталась за адмиралтейством.

В пространном предсмертном обращении осужденный Паркер писал: «Я остаюсь приверженцем благороднейшей из человеческих страстей — острой чувствительности к любым проявлениям людского горя. Так мог ли я стоять в стороне, безучастно взирая на то, как лучшие из моих сограждан тиранически попираются худшими из них?»

Ему же принадлежат слова, произнесенные уже с петлей на шее: «Я умираю смертью мученика за человечность!»

Многих морских офицеров к бесчеловечному обращению с матросами побуждала, безусловно, не врожденная жесто кость, а порочная система, частью которой они стали. Ведь не кто иной, как сам адмирал Нельсон, говоря о ламаншском мятеже, заявил: «Я полностью солидарен с первой из претензий матросов. Интересы военных моряков игнорируются всегда, а в мирное время о них постыдно забывают вообще».

Как бы подтверждая этот вывод, известный автор множества увлекательных морских новелл капитан Марриет[104] в 1830 г. писал: «Существует определенный переломный момент, после которого смирение перед гнетом перестает быть добродетелью, а бунт уже не может считаться преступлением… Во время первого мятежа у матросов имелись все основания для выражения недовольства… к тому же они не прибегали к насилию до тех пор, пока не убедились в полной бесплодности их многократных и смиренных ремонстраций».

«Наконец-то снова воцарил век разума. Мы долгие годы стремились стать людьми. Мы ими стали и требуем к себе подобающего отношения!»

(Из обращения команды военного корабля «Монтегю» североморского флота Его Величества).

Всего несколько коротких строк, но сколько в них возвышенного и благородного смысла!

Глава XIII ПРАВЛЕНИЕ КОРОЛЯ ЛУДДА

Сражение при Ватерлоо[105] в 1815 г. ознаменовало окончание наполеоновских войн, сделав британский флот безусловным хозяином Мирового океана. Путь к дальнейшему расширению Британской империи, к безграничному обогащению ее финансовых, промышленных и торговых кругов был открыт. Однако эта блистательная победа отнюдь не принесла социального мира самой Англии. Скорее наоборот: первые 30 лет XIX в. стали, пожалуй, наиболее бурными и беспокойными во всей ее истории.

Лишенный представительства в органах власти и права на организацию, презираемый правителями и беспощадно эксплуатируемый промышленниками, молодой рабочий класс, не видя для себя иной альтернативы выразить несогласие с творящейся несправедливостью, был вынужден прибегнуть к массовому насилию и разрушению собственности. По стране прокатилась мощная волна народных выступлений, вызванная в первую очередь безнадежной нищетой, дороговизной продуктов питания, новыми подорожными поборами, непомерными налогами, продолжающейся практикой огораживания общинных земель, беззакониями со стороны «черных вербовщиков» и множеством других «социальных жалоб». Бунт, насилие и поджог стали обычной формой политического и социального протеста, распространившись даже на сферу промышленно-трудовых отношений. В ряде случаев при попытке освободить узников закона или оказать поддержку бастующим рабочим имели место кровавые столкновения, часто со смертельным исходом. Правительство ответило на это усилением репрессий, расширением сети платных шпионов, доносчиков и провокаторов, а также беспрецедентным ужесточением карательного законодательства.

Начало «бунту против машин» положили надомные работники текстильных производств, которые одними из первых почувствовали реальную угрозу от их применения. В шахтах же и плавильнях, никогда не являвшихся кустарными промыслами, в принципе мало кто возражал против введения машинного труда, однако и там инстинкт подтолкнул рабочих к разрушению «этих чудовищ», которые, заменяя труд множества людей, вели к обнищанию трудового народа ради личного благополучия кучки промышленных королей. Более того, нередко «бунт против машин» рассматривался и как этическое, христианское движение.

Фактически «война» фабричному оборудованию в промышленных районах страны была объявлена уже во второй половине XVIII в. В 1768 г. большая толпа возбужденных ткачей напала на блэкбернскую мастерскую изобретателя прядильной машины Джеймса Харгривса и переломала его станки. То же самое произошло и с изобретателем чесальной машины для шерсти Ричардом Аркрайтом, когда разъяренная толпа ворвалась на его фабрику в городе Биркакр, вдребезги разнесла все оборудование и подожгла здание. В возникшем хаосе два человека были убиты, восемь — получили серьезные ранения. В 1792 г. манчестерские ткачи-надомники сожгли первую фабрику с силовыми установками Картрайта, после чего они не скоро вновь получили право на жизнь в этом районе.