Английские бунтари - [35]

В Бодмине к ним присоединился стряпчий Томас Фламанк, подтвердивший правоту их претензий. Он сказал, что, облагая их военным налогом, еще не собрав до конца полагающиеся ему старые феодальные задолженности, король нарушает закон. Когда корнуолльцы шли через Сомерсет, к ним примкнул и местный дворянин лорд Одли. На протяжении всего 350-мильного пути случаев мародерства или грабежа не наблюдалось, из чего со всей вероятностью следует, что сочувствующее корнуолльцам население в меру своих возможностей добровольно кормило столь огромную массу народа. В Блэкхите войско Джозефа остановилось лагерем, надеясь увеличить свою численность за счет кентских жителей, однако так этой помощи и не дождалось. Король же, имея под рукой мощную армию, собранную для вторжения в Шотландию, не стал тратить времени на уговоры или переговоры, а немедленно атаковал. Последовала короткая кровопролитная битва у Дептфорда, в ходе которой вооруженные луками и алебардами корнуолльцы, не имея никаких шансов противостоять пушкам и облаченной в латы кавалерии, были наголову разбиты и обращены в бегство, оставив на поле брани более 200 убитых соратников. Лорд Одли был обезглавлен, Джозеф и Фламанк — повешены, а остальным была объявлена всеобщая амнистия, поскольку король спешил как можно скорее начать шотландскую кампанию. Дополнительный военный налог, естественно, отменен не был.

Глава IV БЛАГОДАТНОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО, ВОССТАНИЕ КЕТА И МАУСХОЛДСКОЕ СООБЩЕСТВО

К концу XV в. многие состоятельные землевладельцы пришли к выводу, что, учитывая постоянно растущий спрос на английскую шерсть, им более выгодно массовое производство ее для рыночной продажи. Но для этого было необходимо сначала объединить разбросанные земельные наделы, превратив их в крупные аграрные хозяйства, на которых бы за гроши трудились безземельные работники. А так называемые «общие» земли можно было бы отгородить под овечьи пастбища, где один пастух с собакой без особых усилий следил бы за всей отарой.

Итак, длительный процесс отделения английских крестьян от земли начался: землевладельцы один за другим приступали к практическому огораживанию «общей» земли, слиянию единоличных наделов, выселению мелких фермеров, отказывались возобновлять арендные договоры. Там, где выселение на законных основаниях было по тем или иным причинам невозможным, помещики выживали арендаторов либо изощренными и разорительными штрафами, либо непомерно высокой арендной платой. В ряде случаев ради объединения земель уничтожались отдельные фермы и даже целые деревни; общинная земля обносилась изгородью и превращалась в оленьи заповедники или охотничьи парки для знати.

Справедливости ради следует отметить, что народ отнесся к процессу постепенной экспроприации земли отнюдь не пассивно: трудовое крестьянство отвечало на это ломкой изгородей, актами индивидуального и коллективного неповиновения и даже открытыми бунтами.

Теоретически государство не поощряло практику огораживаний, поскольку она подрывала основу стабильности страны. Правительство даже приняло ряд законов, предусматривавших за это серьезные наказания. Но ведь огораживанием занимались богатые и знатные люди — что им закон! Вот когда простой люд, действуя, кстати, фактически во исполнение королевских законов, принимал свои меры — ломал столбы и ограждения, уничтожал ненавистные заборы и возвращал собственную землю, — эти действия считались «нарушением мира» и карались без всякого снисхождения.

Там, где когда-то было вдоволь смеха.

Пастух уныло бродит до рассвета.

Вот это времена!

Там, где когда-то весело встречали Рождество,

Найдешь помет овечий, и больше ничего.

Вот это времена!

(Неизвестный поэт)

Против огораживаний выступали не только крестьяне, но и немало видных людей той эпохи. Одним из них был ученый Роберт Кроули, обратившийся к знати и землевладельцам со страстным призывом помнить о своей ответственности перед простым народом и не забывать о том, что «вы — господа и управители не от природы, а по Божию предопределению и назначению». Однако остановить процесс обезземеливания крестьян были уже не в состоянии ни призывы к совести, ни королевские указы, ни даже активный протест трудового народа.

В 1509 г. на английский престол взошел король Генрих VIII[56]. Не сумев добиться согласия Ватикана на развод со своей первой женой, он объявил о непризнании власти папы и лично возглавил вновь созданную национальную реформированную церковь, которая впоследствии превратилась в протестантскую церковь Англии. Но на этом король не остановился — обширные владения и несметные богатства монастырей не давали ему покоя, и в 1536 г. он вплотную приступил к подрыву их могущества путем конфискации собственности и земель в пользу государства, короны и своего ближайшего окружения. Кстати, именно тогда была заложена основа материального процветания многих современных аристократических семей.

К тому времени монастырская жизнь уже давно перестала соответствовать первоначальным идеалам ее основателей. Но хотя крупные аббатства и монастыри, действительно, во многом превратились, как гласили обвинения короля, в «рассадники неприкрытого греха… в пример порочного и богопротивного образа жизни», они по-прежнему продолжали выполнять и ряд полезных общественных функций: предоставляли приют путникам, раздавали милостыню, в критических ситуациях оказывали помощь беднейшим слоям населения и давали им работу в своих владениях