Английские бунтари - [29]

Юстициарий[43], коим в то время являлся не кто иной, как архиепископ Кентерберийский Хьюберт Уолтер, приказал арестовать Фитц-Осберта и послал для этого вооруженный отряд. Последовала ожесточенная схватка, в которой один из солдат был убит. Длинная Борода вместе с девятью сторонниками сумел скрыться в церкви Сент-Мери-ле-Боу, получив тем самым право на убежище. Однако архиепископ не посчитался с вековой традицией и приказал поджечь церковь. Задыхающиеся от дыма Длинная Борода и его товарищи выскочили на улицу и после недолгого сопротивления были схвачены. Несмотря на тяжелое ранение, полученное Уильямом во время схватки, его привязали к конскому хвосту и протащили по каменной мостовой до Тауэра, а оттуда — после вынесения смертного приговора — в Смитфилд, где вместе с другими осужденными заковали в кандалы и повесили в присутствии множества людей. Рассказывают, что позже лондонцы унесли цепи, части виселицы и даже верхний слой земли, на которой стоял Уильям Длинная Борода, в качестве святых реликвий. Простой люд ходил на это место молиться; из уст в уста передавались сказания о происходивших там «чудесах».

Такова была участь некоторых из первых англичан, отдавших жизнь в 1196 г. во имя справедливости и простого народа. Как писал в следующем веке историк Мэтью Пэрис, «Уильям Длинная Борода погиб за правое дело защиты бедняков. Если борцов за это дело можно считать мучениками, то по справедливости никто не заслужил этой чести больше его»[44].

Многочисленные акты неповиновения и народного протеста, без сомнения, постоянно происходили по всей стране, но они никем не регистрировались и, как правило, не выходили за пределы той или иной местности. В Англии никогда не было недостатка в «безвестном деревенском герое, бесстрашно восставшем против гнета местного тирана»[45].

Память отдельного человека недолговечна; память народа живет века. Наглядным примером тому являются бесчисленные баллады, песни и повествования о Робин Гуде, дошедшие до нас в приукрашенных, изобилующих красочными домыслами и вымышленными деталями сказаниях поколений неграмотных крестьян, ремесленников и мастеровых. В них этот герой предстает перед нами как мужественный предводитель отверженных, которые, укрывшись в Шервудском лесу и ведя нечто вроде партизанской войны против церкви и государства, «грабили богатых, отдавая все бедным и никогда не ущемляя праведных», помогали трудовому народу и грудью вставали на защиту обездоленных и угнетенных. При этом небезынтересно отметить, что изображаются они не как аскетичные, беззаветно преданные своему делу революционеры[46], а скорее как веселые, полные здорового юмора и задора приятели. И хотя факт реального существования Робин Гуда и его «веселой дружины» остается предметом исторических дебатов, дух английского средневековья в рассказах о них отражается довольно-таки точно.

Утверждение К. Маркса, что «критика религии — предпосылка всякой другой критики»[47] особенно верно в отношении средних веков, когда католическая церковь являлась не только крупнейшим в стране землевладельцем, работодателем и властелином душ, но также и отделением всесильной мировой организации — папства, не признававшим над собой никакого контроля со стороны государства, не боявшимся по этому поводу вступать в конфликт со светскими властями и ежегодно вывозившим в свой римский центр огромные суммы государственных денег. Поскольку в незыблемости «богом данного» социального устройства, равно как и понятия «священности власть предержащих», была в первую очередь заинтересована сама церковь, любые реформы или свободы должны были вольно или невольно исходить прежде всего из ниспровержения определенных догматов веры: сначала со стороны просвещенных теологов и философов, а затем — радикально настроенных мирян, которые несли новые учения в народ. Таким образом, в силу объективных условий прогрессивная мысль того времени оказалась тесно связанной с антирелигиозной борьбой.

Одним из наиболее известных критиков церкви в Англии периода средневековья был священник Джон Уиклиф (1320–1384). Просвещенный богослов, занимавший почетный пост мастера оксфордского Белиол-Колледж[48], в своих лекциях, статьях и проповедях страстно выступал против некоторых аспектов церковного бытия, обвиняя церковь в отходе от простой духовности, предписываемой Священным Писанием, и отрицая ее право стремиться как к тленным земным богатствам, так и к политической власти. Он соглашался с божественным происхождением светской власти, но при этом утверждал, что когда власть имущие впадают в земной грех, они теряют «божью милость» и лишаются священности своей власти.

По убеждению Уиклифа, богатства монастырей следовало использовать для облегчения бедственного положения нуждающихся; духовенство же должно жить на средства, получаемые от десятины и добровольных приношений. Он также настаивал на том, что декреты папы имеют силу только тогда, когда они находятся в соответствии со Священным Писанием, чтение которого должно стать доступным каждому гражданину страны: в те времена Библия издавалась на латинском языке, поэтому чтение ее в оригинале было ограничено узким кругом высшего духовенства, которое по собственному усмотрению «интерпретировало» отдельные положения «божьего слова». Кстати, когда в конечном итоге Библия была переведена на английский язык и стала доступной всему английскому народу, радикалы немедленно и весьма успешно использовали ее в качестве модного идеологического оружия.