Английская Утопия - [62]

«Мельхиседек[72], — писал он в одной из своих заметок, — был истинно счастливым человеком. У него не было ни отца, ни матери, ни потомства. Он — воплощенный холостяк. Он родился сиротой».

Батлер всю жизнь ссорился не только со своей семьей, но и с любой религиозной, научной или литературной организацией, встречавшейся на его пути.

И все же он всегда к ним возвращался, а в его «Записных книжках» за главой «Бунтарство» следует «Примирение». Он ссорился с семьей, но так и не порвал с ней до смерти, точно так же, как его критика общества никогда не касалась базиса, на котором комфортабельно разместился средний класс, а в своих нападках на религию он никогда не дошел до атеизма, который показал бы всю нелепость его уютных академических теорий. Он любил шокировать и встревожить, однако не настолько, что бы его сочли окончательно неприемлемым. Весьма характерно то, что, огорчив своего отца отказом принять сан, он согласился ехать в Новую Зеландию, чтобы там, в этой наиболее англиканской и чопорной из колоний, попытать счастья в овцеводстве. Как бы ни было, именно в Новой Зеландии он оказался на достаточном расстоянии от метрополии, и взор его обострился настолько, что он смог увидеть Англию в другом свете. И Новая Зеландия и пасторат нашли свое отражение в «Эреуоне». Батлер оказался превосходным фермером, и деятельность поселенца пришлась ему по вкусу. В то время колония находилась на восточном побережье острова и отделялась от него цепью Западных гор. В поисках новых пастбищ для овец колонисты все время стремились проникнуть за эти горы. Батлера манила неизвестность, и он принимал активное участие во всех экспедициях.

«Мало кто верит, — писал он в «Первом годе Кентерберийского поселения», — в существование моа. Если остались еще в живых один или два представителя их, то они, вероятно, найдутся на Западном побережье и в той неисследованной лесистой области, где еще могут прятаться спящие царевны, глыбы золота и всякие хорошие вещи».

Именно в таком настроении начинает Хиггс, герой «Эреуона», свое путешествие через горы.

Обнаруженную им Утопию — Эреуон — нелегко отнести к какой-нибудь определенной категории произведений этого типа. Это не положительная Утопия, то есть пример для подражания, но и не отрицательная — внушающее страх предостережение. Это действительно «мир другой и тот же самый», страна антиподов, похожая и не похожая на нашу, с присущими ей мудростью и безумием, хотя и отличная, но одновременно тонко ее дополняющая, так что тут сатира и критика проявляются одновременно в трех планах. Герой утопии — сатирик Батлер и в то же время чванный молодой англичанин, составляющий предмет сатиры. Эреуон и Англия — это, так сказать, два сапога — пара.

Итак, Хиггс, как это сделал Батлер, углубляется в горы. Он оказывается в стране с общественным строем и культурным уровнем, весьма схожим с нашими. Однако сразу бросается в глаза полное отсутствие машин. Как могла страна со средневековой производственной техникой походить во всем остальном на промышленную Англию — вопрос, принадлежавший к разряду тех, которыми Батлер никогда не интересовался настолько, чтобы их ставить. Через некоторое время Хиггс обнаруживает, что машин там нет не из-за отсутствия изобретательности, а в результате преднамеренной политики. Гражданская война, происходившая там около пятисот лет до его посещения, закончилась победой партии разрушителей машин и полного уничтожения техники, и с тех пор производство машин и их применение запрещены под страхом строжайших наказаний. Хиггс сам едва не подвергся им из-за того, что носил при себе часы. Все это объясняется очень пространно в части «Эреуона», названной «Книгой машин».

В ней, как свойственно Батлеру вообще, он говорит о нескольких вещах сразу. Отчасти книга содержит выпад против механического материализма, причем Батлер прибегает к своему излюбленному приему доведения аргумента до того логического предела, за которым его абсурдность становится очевидной. В этом случае он, исходя из утверждения, что человек — не что иное, как машина, делает тот логический вывод, что и машина представляет потенциального человека и может, постепенно эволюционируя, принять человеческий и даже сверхчеловеческий образ.

«В результате всего этого получается, что разница между жизнью человека и машины скорее количественная, чем качественная, хотя последняя, несомненно, налицо. Животное более обеспечено от случайностей, чем машина. Машина более устойчива; ее амплитуда действия меньше; ее сила и точность в своей сфере сверхчеловечны, но она беспомощна перед той или иной дилеммой; иногда при нарушении ее нормальной работы она теряет равновесие, и тогда у нее все идет хуже и хуже, как у лунатика во время приступа болезни; однако надо принять во внимание, что машины все еще переживают период детства: пока что они лишь скелеты без мышц и сухожилий».

В этом смысле «Книга машин» была первым выстрелом Батлера в его войне против дарвинистов, которую он вел под лозунгом «созидательной эволюции».

Мы, однако, еще не рассказали всего содержания книги. Батлер говорит далее (будто бы цитируя эреуонскую книгу), что машины представляют угрозу для человека, так как, начиная скромно свой путь в качестве его слуг, они быстро становятся его хозяевами и кончают тем, что обходятся без него.