Английская мята - [14]

– Но, похоже, она и раньше проводила много времени в саду. Что же, в таком случае, изменилось?

– Да нет, в общем-то, ничего… разве что с тех пор, как в доме не стало Марии-Терезы, мы уже больше не собирались в определенные часы все вместе за столом, так что она могла сидеть в саду сколько душе угодно, хоть до самой ночи.

– И вы не пытались позвать ее в дом?

– У меня уже не осталось никакого желания звать ее. Признаться, с некоторых пор она внушала мне страх, после того как выбросила в колодец транзистор. У меня было такое ощущение, будто это конец.

– А тот страх, не означал ли он также и подозрения?

– Если это и было подозрение, то, во всяком случае, оно никак не было связано с тем, что случилось на самом деле. Сами посудите, могло ли мне прийти в голову такое?

– А вы виделись с ней после того, как ее арестовали?

– Да, на другой день я ходил в тюрьму, мне разрешили свидание.

– И какое же она на вас произвела впечатление?

– Знаете, теперь я уже ничего не понимаю, даже в себе самом.

– Чего вы боялись?

– С тех пор как исчезла Мария-Тереза, я боялся всего.

– Она за ней присматривала?

– Да, само собой. Без этого было не обойтись. Нет-нет, не подумайте, она делала это очень деликатно. Я боялся, как бы она не устроила какого скандала или, еще хуже, не наложила на себя руки… Знаете, после таких событий вспоминаешь вещи, о которых прежде никогда и не задумывался.

– И все эти дни вам ни разу не случалось заглянуть в погреб?

– Обычно я ходил туда за дровами. Но в те дни было тепло и не было никакой нужды разжигать камин. Впрочем, мне даже не пришлось ни о чем ее спрашивать, она сама, когда я как-то шел через сад, объявила: «Знаешь, Мария-Тереза увезла с собой ключ от погреба, так что туда теперь не попасть».

– Вы боялись, как бы она не покончила с собой, или в глубине души надеялись, что это когда-нибудь случится?

– Теперь я уже и сам не знаю.

– А ту сцену в «Балто», когда вы вдруг неожиданно для всех принялись произносить какие-то странные речи, вы помните?

– Да, отлично помню. До сих пор не пойму, что это на меня нашло.

– Поговорим об этом, если вы не против. Мне бы хотелось узнать ваше мнение: как вы думаете, она действовала в одиночку или ей все-таки кто-то помогал?

– Одна, в этом я совершенно уверен. Иначе и быть не могло.

– Но она говорила, будто один раз встретила Альфонсо, часа в два ночи, когда шла со своей хозяйственной сумкой в сторону виадука.

– Тогда не знаю. А Альфонсо, его допрашивали перед отъездом?

– Да, допрашивали. Он отрицал, будто встречал ее после убийства. Хотя признал, что вот уже несколько лет часто видел, как она бродит ночами по городу.

– Неужели… Даже не верится.

– А может, Альфонсо солгал?

– Нет-нет, раз он сказал, значит, так оно и было.

– А что она говорила об Альфонсо?

– Да не больше, чем обо всем остальном. Радовалась всякий раз, когда он приходил к нам рубить дрова. Говорила: «Какое счастье, что в Виорне есть Альфонсо». Вот и все.

– Видите ли, я решил поговорить с вами вовсе не для того, чтобы расспрашивать, как все произошло, меня интересует только суть случившегося. Ваше мнение о ней, вот что мне важно.

– Понятно.

– Как, по-вашему, а почему она сказала, будто встретила Альфонсо?

– Она была к нему очень привязана, так что по логике вещей должна была бы скорей промолчать, чтобы уберечь его от неприятностей. Даже не знаю, что и сказать.

– А вы отдавали себе отчет, что она была неравнодушна к Альфонсо?

– Понимаете, он был симпатичный парень, жил бирюком у себя в хижине там, наверху, в лесу. Тоже был не очень-то разговорчивый, холостяк, из итальянцев. Правда, в Виорне поговаривали, якобы Альфонсо был немного… глуповат, что ли, в общем, не то чтобы дурачок, но и нормальным тоже не назовешь… понимаете, что я имею в виду?.. Должно быть, она что-то насочиняла, чего не было на самом деле, иначе никак не объяснить, с чего бы это ей так к нему привязаться.

– А они не были немного похожи?

– Если вдуматься, может, так оно и было. Но она все же была поумней. Не думаю, чтобы она пользовалась в Виорне такой же репутацией, как он, хотя кто знает, тут я могу и ошибаться. Кстати, а что здесь говорят о ней, вы ведь, наверное, интересовались?

– Теперь говорят то, что обычно говорят в подобных случаях: рано или поздно это должно было случиться… она должна была перейти от слов к делу… А раньше, до этого, откуда мне знать… Хотя никто ни разу не сказал, будто вы с ней были несчастливы.

– Я всегда старался скрывать правду.

– Какую правду?

– Ну, насчет той жизни, какую она мне устроила. Полное равнодушие вот уже много лет. А последние годы она вообще на нас не смотрела. За столом всегда сидела, опустив глаза. А если что-нибудь и скажет, такое впечатление, будто делает это через силу, и вид какой-то запуганный. Будто со временем все меньше и меньше нас узнавала. Порой мне казалось, что все это из-за Марии-Терезы, что это ее присутствие в доме приучило Клер к молчанию, и мне даже случалось жалеть, что она живет вместе с нами. Но другого выхода у меня не было. Ведь жена-то хозяйством совсем не занималась. Выйдет из-за стола – и сразу в сад или к себе в комнату, в зависимости от погоды. И так год за годом.