Англия в раннее средневековье - [67]

. Правители семи главных англосаксонских королевств (т. н. «гептархия») представлены отдельными списками; властители более мелких образований (частей королевств) или отдельных племенных групп помещены в тех разделах этих списков, которые хронологически и институционально с ними связаны. Так, в рамках «ютского» королевства Кент выделены правители западного и восточного Кента; в королевстве Нортумбрия — владыки ее составных частей — Берниции и Дейры; за списком королей Мерсии следует перечень властителей тех некогда самостоятельных племенных групп, которые затем вошли в ее состав; список королей Уэссекса продолжается перечнями правителей «королевства англосаксов» и королей единого английского государства. В целом росписи составлены таким образом, чтобы не только дать российскому читателю представление о последовательности трансляции королевской власти у англосаксов, но и, хотя бы схематично, обозначить ключевые линии их политического развития в раннее средневековье.

Давая возможность установить некоторые важные моменты общеполитической истории, росписи англосаксонских правителей, одновременно, вполне наглядно демонстрируют особенности «региональных королевств». Очевидно, например, что в каждом из них действовали во многом несхожие системы политической организации общества и, в связи с этим, существовали весьма различные принципы престолонаследия[727]. Некоторые из перечисленных властителей время от времени усиливались настолько, что распространяли свою власть далеко за пределы собственного государства и устанавливали господство над другими королевствами или племенными группами. Но при этом характер этого господства, так же как и в случае с отдельными королевствами, сильно различался в зависимости от конкретной региональной ситуации[728]. Немалую роль в динамике взаимоотношений правителей англосаксов сыграли династические браки и иные формы межличных связей (заложничество, отдача на воспитание, квазирелигиозное родство)[729], которые зачастую определяли или кардинальным образом меняли сложившиеся традиции наследования трона.

Основная тенденция политической эволюции англосаксонских королевств, однако, оставалась неизменной: от разрозненных, племенных еще в своей основе объединений VI–VII столетий к формированию к середине X в. единого государства англосаксов. Одним из движущих стимулов этой тенденции, несомненно, было стремление целого ряда англосаксонских властителей наполнить реальным политическим содержанием то культурно-религиозное единство «английского народа» (Gens Anglorum), которое было впервые зафиксировано Бедой Почтенным в 30-х гг. VIII в.[730] Более того, можно предполагать, что на формирование такого единства серьезное влияние должно было оказать еще более древнее, идущее от римских времен представление о целостности всей Британии, как политического организма, обнимающего все население острова и нашедшего выражение в титуле «бретвальда» (bretwalda, bretenwaelda), время от времени присваивавшемся наиболее удачливым англосаксонским правителям.

Заканчивая в 731 г. свою «Церковную историю народа англов», Беда Почтенный утверждал, что королевские дома большинства англосаксонских королевств ведут свое происхождение от скандинавского бога Одина[731], Восходящие к нему генеалогии англосаксонских властителей сохранились для королевских родов Дейры, Берниции, Мерсии, Линдсея, Кента, Восточной Англии и Уэссекса; бог-эпоним саксов, Сакснот, стал источником династии правителей Эссекса. Следует иметь в виду, что жанр королевских генеалогий у англосаксов, истоки которого обнаруживаются в несохранившихся норумбрийских и мерсийских хрониках начала VIII в., никогда не имел своей целью «фактической» фиксации исторической памяти. Он, скорее, представлял собой основательно мифологизированное отражение этой памяти, направленное на утверждение легитимности царствующего короля и его рода, что, принимая во внимание известную неопределенность существовавших в это время принципов престолонаследия, иногда могло сыграть решающую роль в обосновании прав на трон. Отсюда — частые манипуляции с родословиями, которые изменялись с изменением политической конъюнктуры. Так, в конце VII, или в самом начале VIII столетия, на генеалогическое древо правителей Уэссекса были привиты верхние уровни родословной конунгов северного королевства Берниция; одновременно с этим место Сакснота занял англский Один. Тщательное сравнение различных списков относящихся к концу IX в. генеалогий уэссекской династии демонстрирует их искусное приспособление к требованиям текущего политического момента. Тем не менее генеалогии являются самым ценным источником для восстановления порядка престолонаследия в англосаксонских королевствах[732].

Не менее важную роль при составлении росписей сыграли перечни королей (regnal lists), в которых закреплена традиционная последовательность смены королей с одновременной фиксацией лет соответствующего правления. Такие перечни сохранились для Мерсии, Нортумбрии и Уэссекса[733]. В отдельных случаях для уточнения хронологических рамок правлений приходилось обращаться к актовому материалу