Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [62]

Благородное общество имеется во всех сибирских городах, и время в них всегда проходит весело, а неизменный и хороший климат дополняет это удовольствие»[553].

Многие не поверят рассказам о комфорте и роскоши в Екатеринбурге, но если бы у меня была возможность, то я бы расхваливал его до тех пор, пока мои слушатели не взмолились: «Как жаль, что мы там не были!» О природе тех мест Барри пишет: «Леса там летом красивые. Днем жарко, но вечером всегда прохладно и влажно. Повсюду во множестве растут дикие цветы. В лесах в огромном количестве собирают и отправляют на рынки соседних городов клубнику, малину, смородину, вишню и многие другие виды диких съедобных ягод»[554]. Говоря о природных богатствах этих мест, он отмечает: «Здесь имеются золото, серебро, медь, свинец, железо, уголь, соль и девственные леса. Я ежедневно преодолевал много миль по бесконечным дремучим зарослям, изучая местные природные ресурсы, забирался на самые высокие горы, и до самого горизонта видел лишь одни леса, покрывающие холмы и долины. Их еще предстоит освоить, они никем не тронуты, их столько, сколько нужно человеку, и эти богатства ждут топора переселенца, как только в результате недавней отмены русским правительством крепостного права волна колонизации хлынет в Сибирь.»[555].

Мой покойный друг мистер Уилкинсон был толковым инженером, много путешествовавшим по России и Сибири, там, где требовались его знания. Помогая мне составить общее представление об Урале, он писал: «Я не буду утомлять Вас скучными рассказами о разработке минеральных и растительных ресурсов этой области. Скажу только, что в окружности, составляющей примерно три тысячи миль, вы найдете все разнообразие древесных пород, характерных для умеренной зоны.

Чтобы узнать эту местность, нужно ехать на лошадях по проселочным дорогам, а не на паровозе. Медленно объезжая горные склоны Кушвинского, Невьянского, Полевского, Уфалейского, Нязе-Петровского, Узянского, Златоустовского, Миасского и ряда других заводов, я всякий раз был очарован и заворожен разнообразным пейзажем и живописностью этих мест. Здесь присутствуют деревья с разнообразной листвой, цветы всех оттенков, мхи, папоротники и травы изящной формы. Если вы взберетесь на вершину горы, вам откроется великолепная панорама на многие сотни квадратных верст, реки и озера, леса и равнины, стада и засеянные поля. Каждый куст и каждое дерево издают восхитительную трель тысяч неподражаемых соперников коноплянки, соловья, скворца и дрозда. Прелесть этой картины может усилить тихий город или оживленный завод вдали с их красиво окрашенными крышами, позолоченными куполами и сверкающими шпилями.

Я часто останавливался, чтобы насладиться величественностью этих зрелищ, и, подобно поэту, спрашивал у себя: "Может ли воображение при всех его возможностях создать подобное?" Я выходил из своей повозки и собирал неизвестные мне образцы минералов, вспоминая слова Того, кто понимал книгу природы лучше всех: "Говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них"[556]».

Попутно мой информатор прислал мне небольшую заметку о сказочном оазисе, созданном в этих местах одним из наших соотечественников, заставившую вспомнить и о других здешних инженерах– англичанах[557]. Это настолько меня увлекло, что я чуть не забыл, что вообще-то являюсь лесоводом, хотя почему мне всегда нужно думать только о лесе? Итак, мой информатор писал мне: «Однажды я получил от своего работодателя записку, в которой он приглашал меня поехать с ним и его друзьями Рязановыми[558] на их дачу, т. е. загородный дом, расположенный примерно в четырнадцати верстах от Екатеринбурга[559]. Нас было четверо. В тот день моими спутниками были уральские миллионеры. Интересно, отправились бы английские богатеи отдыхать вместе со своими работниками? День был восхитительный, мы ехали по великолепному главному сибирскому тракту в одно из самых красивейших мест, которые я когда-либо видел. Там были длинные и тенистые аллеи серебряной пихты, плачущей березы, душистой ели, цветущей липы, изящного тополя, и самого красивого из деревьев – сибирской горной рябины. На территории дачи находились парк и луг, озеро и водопад, журчащие фонтанчики с водными растениями и рыбой. По зеленым лужайкам мимо цветущих кустарников и кочек с однолетними цветами струились ручейки. Здесь не было никаких искусственных садов камней, какие я, например, видел в Чатсуорте[560]. Стараниями дикой природы и человеческих рук была создана цельное яркое зрелище, которое нельзя описать словами. Все это венчал изумительно красивый усадебный дом[561]. Соседние крестьянские избы, кухня, сад, конюшни и надворные постройки были спрятаны за деревьями, кустарниками и валами, органично дополняя старинного вида здания[562].

Во время роскошного ужина, устроенного по такому случаю в соответствии с русским обычаем, мне рассказали об истории этого поместья. Оказывается, во время своего пребывания на Урале Александр I [563] встретил здесь английского механика, мистера Меджера[564], который так понравился императору, что тот наградил его не орденом, а поместьем