Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [37]
Сначала мы заехали к упомянутому черкесу, чей дом находился недалеко от дороги. Бедняга встретил меня как давнего друга. Его жена лежала посреди комнаты на тюфяке с богато расшитым покрывалом. Возможно, еще пару дней назад она была неотразима, но и сейчас все еще сохраняла характерную для черкешенок красоту. Ее длинные черные волосы лежали на подушке, взгляд больших темных глаз, утративших блеск, все еще оставался нежным, а греческий профиль и тонкие черты лица, осунувшиеся и лишившиеся румянца, стали чуточку угловатыми и неестественно бледными. У нее была последняя стадия азиатской холеры[378], и даже опытный врач уже не смог бы ей помочь. Посидев около нее час, я оставил ее мужу несколько лекарств, рассказав, как ими пользоваться[379], и покинул этот дом. Черкешенка скончалась на следующий день, и ее муж сразу запил, – я узнал об этом на обратном пути. Какой трагический конец!
Мы отбыли из Царицына около пяти часов вечера и, преодолев пару лесных лощин с их бурными речушками, сначала поехали по низине между высоким правым берегом Волги и самой рекой, а потом миновали Сарепту. Была уже ночь, поэтому город мы смогли увидеть, когда днем возвращались обратно. Царицын находится в начале, а Сарепта – в конце излучины Волги. Эта последняя немецкая колония перед Астраханью была основана в 1769 г. моравами с целью крещения калмыков[380]. Ближайший русский город находился в восьмидесяти милях отсюда, и когда в 1771 г. калмыки двинулись в Китай, Сарепта едва устояла, но если бы их правобережные племена объединились с левобережными, то колонии было несдобровать.
Однако судьба Сарепты была несчастной. В 1773 г. ее и округу разорил казак Пугачев[381], спасаясь от которого колонисты бежали в Астрахань. В 1812 г. в городе случился пожар[382], а незадолго до этого в Москве сгорели склады с сарептскими товарами[383]. В 1823 г. новый пожар уничтожил почти всю колонию, но еще более ужасным было обмеление Сарпы. Впадающая в Волгу ниже города, эта река некогда была весьма полноводной и позволяла своим многочисленным мельницам получать неплохую прибыль, однако постоянная нехватка воды привела к тому, что к 1800 г. они были заброшены. Несмотря на это, упрямые колонисты не уходят отсюда, хотя лучшие времена Сарепты, кажется, уже прошли. Немцы все еще производят некоторое количество шелковых и х лопчатобумажных изделий, содержат чулочные и кожевенные фабрики, выращивают табак и индиго. Сарептская горчица пользуется в России таким же спросом, как в Англии даремская[384], только последняя более острая на вкус. Сарептские товары продаются в Астрахани в особой лавке, где можно приобрести всевозможную одежду и разнообразные полезные и изящные вещички. Сарепта – город сугубо немецкий, в нем нет ничего русского, его дома отличаются чистотой, расположены удобно и естественно, посреди деревьев, аллей и садов, чего мы не встречали уже сотни миль. Хотя сама по себе Сарепта довольно заурядна, ее облик производит на путешественника, привыкшего к российскому однообразию, неизгладимое впечатление. Усилия моравских миссионеров особых результатов не принесли, и только полвека спустя им с трудом удалось обратить в христианство несколько калмыцких семей, что вызвало протест русского духовенства, а позднее было разрешено крестить калмыков только в православную веру.
Первые две-три почтовые станции после Сарепты представляют собой простые избушки в степи[385]. Ночью 9 октября, когда мы проезжали мимо них, поднялся сильный северный ветер. Утром он прекратился, но холод не ушел, однако я, несмотря на возражения Л., приоткрыл занавеску тарантаса, чтобы насладиться одним из самых великолепных восходов солнца, который только можно представить. Наша дорога пролегала недалеко от Волги, горизонт выглядел ровным и четким, словно мы плыли по морю. Десятого октября мы позавтракали в Вязовке[386]. Следующей почтовой станцией была Старицкая[387] – расположенное в ложбине колоритное селение. Его избы покрыты соломой, обвязанной дранкой. Я был настолько очарован обликом этого населенного пункта, что даже записал в своем дневнике: «Перед каждым домом здесь имеется маленький палисадник, огороженный плетнем, внутри которого растут три деревца. Как это приятно!» Но увы! Когда на обратном пути мы подъехали поближе, оказалось, что в «палисадники с плетнем» насыпают землю и навоз, чтобы зимой в домах было тепло, поэтому они представляли собой огромные кучи мусора, наваленного на стены изб как можно выше.
