Ангелы плачут над Русью - [5]

— Какое дело? — поставил поднесённую было ко рту кружку Козьма. — Против свово князя что надумал?

— Не князь он мне! — отрубил Севастьян. — Князь должен защищать свою Отчизну, не бегать от врага и не просить пощады, а бить его! А Олег, мало того что не заступился за своих людей, когда напали татары, а вдобавок и сам участвовал в убийстве настоящего защитника Руси. Он убил князя Святослава и свою родную сестру, жену Святослава Ивановича — Агриппину Ростиславну. А изверги его убили жену и невестку князя Александра, глумились над женщинами, которые сопровождали княгиню Липецкую, и побили воинов князя Мстислава Михайловича Карачевского. Олег по горло в крови своих родичей! Как можно ему служить?..

Козьма, раскрыв рот, слушал брата. Он был поражён. Когда Севастьян умолк, Козьма пододвинул к нему миску со щами:

— Ты ешь!

Севастьян выхлебал миску, жадно прикусывая хлеб. Козьма вяло жевал капусту, смотря перед собой отсутствующим взглядом. Потом тяжело вздохнул:

— И всё равно, не буду я убивать своего князя, Бог не простит...

Севастьян бросил ложку:

— А тебя никто и не просит! Я не князя убивать приехал.

— А зачем же?

— К вам в темницу попал сын моего друга, Демьян Шумахов. Его надо вызволить оттуда.

— А-а-а! Это тот бешеный, который уложил восемь мужиков? Между прочим, он чуть не убил нашего брата Афанасия. Спаси Бог, меч попал плашмя. Шапку снёс, а голова цела осталась.

— Да Демьян озверел от горя, ведь сподручники Олега и его жену ссильничали, а потом глаза выкололи и зарубили! — в гневе стукнул кулаком по столу Севастьян.

— Кто сильничал? — тихо спросил Козьма.

— Люди Олега, — буркнул Севастьян. — А кто именно — неизвестно.

— Понятно... — Козьма долго молчал и наконец вздохнул: — Но как же мы его выручим? Детинец отстроен заново, темница тоже из новых брёвен. Дверь дубовая на три замка закрыта, ключи, кажись, у Ермолая. На страже пять человек с мечами и копьями.

— Значит, надо отобрать у Ермолая ключи, — заявил Севастьян. — А сторожа будут сопротивляться — побить.

— Как это — побить?! — опешил Козьма. — И кто, интересно, к Ермолаю пойдёт?

— Ты.

— Я-а-а! Да меня ж тогда заместо твово Демьяна сказнят!

— Как сделаем дело, со мной уйдёшь, Александру Ивановичу служить.

— Да ты очумел! — всплеснул руками Козьма. — Олег всю мою семью со свету сживёт! А у меня жена и пятеро мал-мала ребятишек!

Севастьян тупо посмотрел на брата:

— А что же мне делать?

— Не знаю, — растерянно прошептал Козьма, и вдруг взгляд его прояснился: — Слушай, завтра ночью в сторожу уходит наш Игнат!

— Так-так, — встрепенулся Севастьян. — И что?

— Ты у меня посидишь, а я утром схожу к брату и попрошу как-то помочь. Думаю, согласится.

— Пока ты к Игнату проходишь, — снова насупился Севастьян, — Дёмку казнят.

— Не казнят.

— Почём знаешь?

— Его в беспамятстве оттащили в темницу, — торопливо заговорил Козьма. — И князь приказал Ермолаю его вылечить, чтоб потом здорового порешить, при всём народе. Но он, Дёмка ваш, дюже крепкий оказался, говорят, уже пришёл в себя, встаёт и даже покрикивает на сторожу. Но казнить его пока не будут.

— Да почему ж?!

— Да потому, что князь ждёт какого-то гостя — знатного татарина али жидовина. Видать, показать ему хочет, как расправляется с врагами своими. Один мурза был уже тута, позавчерась уехал. Жирный такой, был не то с дочерьми, не то с жёнами — леший их знает, басурман этих! — махнул зло рукой Козьма.

— Ну ладно, — кивнул Севастьян. — Завтра вечером я снова приду, а ты уговаривай Игната от моего имени. Так, всё, засиделся, пойду к своим.

— К каким «своим»?! — изумился Козьма. — У меня ночуй. На хорошей постели поспишь!

— Нет, брат, не могу, — отрезал Севастьян. — Обещался к утру вернуться. Ждут меня...

И он тем же путём, но уже в сопровождении Козьмы, вернулся к ожидавшим его липчанам. А в тереме князя Олега тем временем развивались весьма неожиданные и совсем нежелательные для них события.

Глава третья

Долго ходил возле спальни Олега Воргольского стремянный Ефим, не смея разбудить князя для очень важного сообщения. За такие вести, которые он принёс, Олег в гневе мог и прибить, однако надо было что-то делать. И Ефим, шумно выдохнув, постучал в дверь.

На стук никто не отозвался. Постельничий оглянулся во мрак. Того татарина, что ли, позвать? Хоть и басурманин, но всё ж безопасней... И вдруг за окном раздался крик петуха.

— Чёрт бы тебя побрал! — выругался Ефим. — Что ж ты так спозаранку орёшь?

Однако за этим первым петухом послышались вперемешку звонкие, хрипатые и совсем грубые голоса других воргольских петухов. Ефим приободрился:

— Утро! Теперя можно будить князя, — и, уже громко, постучал.

— Кто там?

— Ефим, княже. Пора вставать!

— Чево надо в такую рань?

— Неотложное дело, княже.

— Какое ещё дело? — Слышно стало, как, нехотя поднимаясь, кряхтит князь. — Чево стряслось? — открывая дверь, сердито рыкнул он.

— Тама, — показал на дверь в коридор Ефим, — татарин. Он всё скажет.

— Какой ещё татарин? Зажги огонь и зови его сюда.

Видя, что князь не очень гневается, Ефим осмелел, зажёг свечу и побежал за ордынцем. Тот вскоре вошёл. Ефим застыл за его спиной.

— Кто такой? — строго спросил Олег.