Ангелы плачут над Русью - [3]
Сообщили о случившемся Василию Шумахову. С разрешения князя отряд из двадцати дружинников поскакал, чтобы догнать Демьяна и вернуть его или чем-то помочь, если тот уже в стане врага.
И случилось худшее из предполагаемого. Шумахов запалил коня, и конь пал у самых стен Воргола. Демьян выхватил меч и начал яростно дубасить им по воротам воргольского кремника. Сторожа, не поняв, в чём дело, открыли их и не успели глазом моргнуть, как были убиты. Затем молодой Шумахов кинулся к хоромам князя, рубя направо и налево всех встречных жителей Воргола, пока кто-то не опомнился и не донёс (с большим преувеличением) князю Олегу, что в кремник ворвался отряд дружинников князя Александра человек в тридцать.
— Кто впустил? — заорал взбешённый Олег. — Предатели!
Испуг князя был настолько силён, что он долго бегал по хоромам, расшвыривая по сторонам всё, что попадалось под руки, и с невнятными воплями на устах. Опомнившись наконец, он крикнул:
— Ефим!
— Я тут! — отозвался стремянный.
— Кличь дружину!
— В хоромы?
— В какие хоромы, болван! — зарычал князь. — На конь! Отбить неприятеля!..
Однако дружина и не понадобилась. Десяток вооружённых горожан повалили выбившегося из сил Демьяна, а другие успели закрыть ворота перед самым носом подоспевших на выручку отчаянному парню липчан.
Те покрутились-покрутились возле крепости и убрались восвояси, а Демьяна привели к Олегу. Князь восседал в тронном кресле и с высокомерным презрением смотрел на пленённого врага. Демьян тяжело дышал, и ему стоило неимоверных усилий, чтобы не свалиться с ног.
— Так значит, мстить явился за свою красавицу? — с издёвкой ухмыльнулся князь.
— Кто замучил мою жену? — скрипнул зубами и рванулся вперёд Демьян, но могучие гридни схватили его под локти и вернули на место.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Олег. — Он хочет знать, кто его милку спортил? Ефимка, скажи этому липецкому недоумку, сладко тебе было с ней али нет? Ха-ха-ха!
— Так это ты, гад?! — Демьян бросился на Ефима, но силы его были на исходе, а Ефим был начеку. Он двинул Демьяна кулаком в челюсть, и тот плашмя упал на пол. Изо рта потекла кровь. Ещё удар — уже не кулаком, а носком сапога. И — удары посыпались один за другим: по голове, в живот, в грудь. Ефим бил и приговаривал: .
— Это тебе за Клопа! За друга мово! За Клопа...
Ефим, наверное, убил бы Демьяна, если б не вмешался Самсон.
— Что же ты, гад этакий, лежачего бьёшь? — оттолкнул он не на шутку разошедшегося стремянного. Однако Ефим ударил и его, и Самсон тоже распластался на полу.
Потом Ефим остановился и, тяжело дыша, отошёл в сторону. Самсон поднялся и, покосившись на князя, зыркнул на стремянного:
— Я те это припомню, змей поганый! Ты у меня ещё напляшешься, подстилка татарская!
— Поговори мне, князеубийца! — огрызнулся Ефим.
— Цыц, козёл облезлый! — гаркнул Олег. — На дыбу захотел? Язык тебе надобно вырвать, псово племя! Заткни глотку, или я туда смолы горячей залью!
Ефим испуганно юркнул за дверь. Хотя уже всей округе было известно, кто убил князя Святослава Липецкого, Олег Воргольский всё ещё думал, что это тайна.
Он подозвал лекаря Ермолая, что-то шепнул ему на ухо, потом, показав пальцем на Демьяна, произнёс:
— Этого, как очнётся, казним на лобном месте. А пока бросьте его в темницу и не спускайте глаз. Ермолай присмотрит за ним.
— Ермолай лекарь, а не воин, давай я покараулю! — снова высунулся откуда-то Ефим.
— Доверил мужик волку сторожить овец! — усмехнулся князь и — Ермолаю: — Ефимку на полёт стрелы к полоняннику не подпускать! Шумахова надо вылечить и казнить прилюдно, понял?
Глава вторая
— Дёмка пропал! — доложил князю Василий Шумахов.
— Убили? — вскинулся Александр.
— Кажись, пока только в полон взяли, — помрачнел Василий. — Мы вышедших из Воргола смердов тамошних спрашивали. Они сказали, что полуживого в темницу бросили и что казнь страшная над ним готовится.
— Когда казнь?
— А кто знает? — Василий помолчал. Потом пробежал умоляющим взглядом по лицам воевод, бояр, дружинников и остановил его на Севастьяне Хитрых. — Что делать будем, Севастьянушка?
Хитрых тяжело вздохнул:
— Надо подумать... — И подморгнул князю Александру: мол, не при всех же.
Александр намёк понял и велел всем, кроме Василия Шумахова и Семёна Андреевича, выйти.
— Ну, что скажешь, Севастьян Калистратыч? Вишь, беда за бедой! Жена погибла, невестку хоронить надо, Даниил почти всё время без памяти лежит, а тут Дёмка задал нам головоломку. Так что делать?
— Что делать?.. — почесал затылок Хитрых. — А проникнуть в воргольский детинец.
— И кто проникнет?
— Да кто ж, окромя меня?
— Так тебя сразу схватят и замучают! — удивился князь.
— Ну, они ещё вроде не знают о моём к вам переходе, — спокойно ответил Севастьян. — Да и где наша не пропадала! — махнул рукой. — Город мне знаком, там живут мои родичи, друзья. Они наверняка помогут. Главное — как незаметно в Воргол прошмыгнуть?
— А ночью, Севушка, ночью, — посоветовал боярин.
— Верно, Семён Андреевич, сегодня ночью и пойду. Может, удастся уговорить кого из братьев освободить Демьяна и уйти в нашу дружину. С собой я возьму тебя, Василий, — посмотрел на старшего Шумахова, — Ломова и Андрюху Кавыршу.
Историческая трилогия липецкого писателя В. М. Душнева посвящена героическим событиям почти восьмисотлетней давности. Тема её в определённом смысле уникальна: те эпизоды прошлого нашего народа отражены в отечественной исторической романистике ранее не были. Первая книга трилогии — «Потомок Святогора» — рассказывает о начале борьбы русичей против произвола татарского баскака Ахмата. Вопреки запрету, наложенному на баскаков ещё Батыем, Ахмат поставил в русских землях две собственные слободы, и в 1283 г., не в силах терпеть долее татарские поборы и грабежи, в граничащих с Диким Полем княжествах вспыхнуло восстание. Книга адресована всем, кто любит историю, кому не безразлично прошлое, а значит и настоящее, и будущее нашей Родины.
Эта книга — повесть китайского писателя о «культурной революции», которую ему пришлось пережить. Автор анализирует психологию личности и общества на одном из переломных этапов истории, показывает, как переплетаются жестокость и гуманизм. Живой документ, написанный очевидцем и участником событий, вызывает в памяти недавнюю историю нашей страны.
Споры об адмирале Колчаке не утихают вот уже почти столетие – одни утверждают, что он был выдающимся флотоводцем, ученым-океанографом и полярным исследователем, другие столь же упорно называют его предателем, завербованным британской разведкой и проводившим «белый террор» против мирного гражданского населения. В этой книге известный историк Белого движения, доктор исторических наук, профессор МГПУ, развенчивает как устоявшиеся мифы, домыслы, так и откровенные фальсификации о Верховном правителе Российского государства, отвечая на самые сложные и спорные вопросы.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Император Александр III, поздравляя Матильду Кшесинскую в день её выпуска из Санкт-Петербургского театрального училища, пожелал: «Будьте украшением и славою русского балета». Всю жизнь балерина помнила эти слова, они вдохновляли её на победы в самых сложных постановках, как вдохновляла её на нелёгких жизненных рубежах любовь к сыну Александра III, цесаревичу Николаю Александровичу, будущему императору Николаю II. Матильда пережила увлечение великим князем Сергеем Михайловичем, который оберегал её в трудные минуты, жизнь её была озарена большой любовью к великому князю Андрею Владимировичу, от которого она родила сына Владимира и с которым венчалась в эмиграции, став светлейшей княгиней Романовской-Красинской.
Без аннотации. В основу романа „Целебный яд“ легли действительные приключения естествоиспытателя Карла Хасскарла, одного из тех, кто рисковал своей жизнью, чтобы дать людям благодатные дары хинного дерева.
В книге описана жизнь деревенской общины в Норвегии, где примерно 70 человек, по обычным меркам называемых «умственно отсталыми», и столько же «нормальных» объединились в семьи и стараются создать осмысленную совместную жизнь. Если пожить в таком сообществе несколько месяцев, как это сделал Нильс Кристи, или даже половину жизни, чувствуешь исцеляющую человечность, отторгнутую нашим вечно занятым, зацикленным на коммерции миром.Тот, кто в наше односторонне интеллектуальное время почитает «Идиота» Достоевского, того не может не тронуть прекрасное, полное любви описание князя Мышкина.
Имя Карела Полачека (1892–1944), чешского писателя погибшего в одном из гитлеровских концентрационных лагерей, обычно ставят сразу вслед за именами Ярослава Гашека и Карела Чапека. В этом тройном созвездии чешских классиков комического Гашек был прежде всего сатириком, Чапек — юмористом, Полачек в качестве художественного скальпеля чаще всего использовал иронию. Центральная тема его творчества — ироническое изображение мещанства, в частности — еврейского.Несмотря на то, что действие романа «Дом на городской окраине» (1928) происходит в 20-е годы минувшего века, российский читатель встретит здесь ситуации, знакомые ему по нашим дням.
Сон, даже вещий, далеко не всегда становится явью. И чтобы Сокол поразил Гепарда, нужны усилия многих людей и мудрость ведуна, способного предвидеть будущее.Боярин Драгутин, прозванный Шатуном, делает свой выбор. Имя его избранника – Воислав Рерик. Именно он, Варяжский Сокол, должен пройти по Калиновому мосту, дабы вселить уверенность в сердца славян и доказать хазарскому кагану, что правда, завещанная богами, выше закона, начертанного рукой тирана.
В течение сорока лет Элис Бабетт Токлас была верной подругой и помощницей писательницы Гертруды Стайн. Неординарная, образованная Элис, оставаясь в тени, была духовным и литературным советчиком писательницы, оказалась незаменимой как в будничной домашней работе, так и в роли литературного секретаря, помогая печатать рукописи и управляясь с многочисленными посетителями. После смерти Стайн Элис посвятила оставшуюся часть жизни исполнению пожеланий подруги, включая публикации ее произведений и сохранения ценной коллекции работ любимых художников — Пикассо, Гриса и других.