Ангелы одиночества - [55]
"А ты сходи на улицу посмотри на деревья, красивые", советую я Рафаэлю и он идет врубаться в деревья, и возвращается назад (в это время Коди как раз говорит: "Попробуй-ка чайку, парень" и дает мне чай в японской чашечке, "Мозги враз прочистит почище сухого винища[71] - ап!" (чихая, расплюхивает чай из чашки) "Чхи! -"
"Господь преважнище стоял приставимши ко лбу перст славнющий[72]", говорю я выхватив из собственной головы, как я это делаю иногда, обрывок какой-то внутренней болтовни просто чтоб посмотреть что из этого выйдет.
Вдобавок ко всему Кевин хохочет, сидя скрестив ноги на полу, я смотрю на него и вижу маленького индуса, и вспоминаю что вид его маленьких босых ног всегда вызывал у меня это чувство, что мы уже когда-то встречались, в каком-то храме, где я был священником, а он танцором, и танцевал еще там с какой-то женщиной - И как же деликатно он переносит всю эту бурю звуков и болтовни ворвавшуюся к нему вместе с Коди и Рафаэлем - смеясь с легким придыханием и слегка напрягая живот, втянутый и твердый как живот молодого йога
"Ну так что ж", говорит Коди, "есть же такие чтецы которые над головами у людей ауры видят и вот эти самые ауры отражают точнехонько э-э так сказать внутреннюю суть каждого, вот так вот!" колотя кулаком об ладонь и подпрыгивая даже чтобы удобней лупить было, и голос его от возбуждения вдруг срывается как по утрам у старого Конни Мерфи в Милл Волли, особенно после долгих пауз раздумья или просто споткнувшись в рассуждениях, "видят как кошки эти чтецы аур, и раз уж увидели они ауру какого-нибудь парня значит время ему подошло (как Господом было определено, Господом Всемогущим) узнать про свою Карму (то есть судьбу какую себе заслужил, это Джек так говорит), ему это просто нужно потому что раньше он кучу всего нехорошего натворил, ну грехов там, ошибок - и он эту свою Карму узнает когда ему чтец говорит, "у тебя, браток, есть злой дух и добрый дух, вот они и собачатся за твою душу-сущность, а я их вижу (сверху над макушкой, понимаешь), и ты можешь отогнать зло и привлечь добро медитируя на белый квадрат твоей души который у тебя над макушкой висит и в котором эти оба духа и обретаются" - цпф" - и он сплевывает бычок сигаретный. И пялится в пол. Сейчас если Рафаэль похож на итальянца, итальянца Возрождения, то Коди - грек, римо-арийская смесь (атлантских кровей), воин Спарты и потомок первобытных кочевников миоцена.
Теперь Коди пускается в объяснения, что в осмотическом процессе в наших капиллярных венах и сосудах проходит что-то подвергающееся мощному влиянию звезд и в особенности луны - "Так что когда луна выходит, у человека крыша съезжает, например - тяга этого вот Марса, чувак".
Этим своим Марсом он меня пугает.
"До Марса ближе всего! Это наш следующий шаг!".
"А мы что, собираемся с Земли на Марс податься?"
"А потом дальше, разве ты не понимаешь" (Кевин давится от хохота) "дальше, к другим мирам, к самым шизанутым мирам, папаша" - "к самым дальним рубежам", добавляет он. На самом деле Коди работает на железной дороге, тормозным кондуктором, и сейчас на нем чуть узковатые синие форменные штаны, накрахмаленная белая рубаха под синим жилетом, а синюю кепку с надписью ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК он оставил в своем трогательном зверюге Шевви 33, эх-эх - сколько раз Коди кормил меня когда я был голоден человек веры - и что за тревожный и беспокойный человек! - А как он ломанулся с лампой в руках в полной темноте чтобы найти пропавший вагон, и потом утром успел подцепить этот вагон с цветами к пригородному шермановскому - Эх, старина Коди, что за человек!
Я вспоминаю свои видения одиночества и понимаю что все идет как надо. Потому что нас окружает пустота, и мы с Коди оба знаем это и бесцельно едем вперед. Просто Коди ведет эту машину. А я сижу и медитирую на них обоих, на Коди и на его машину. Но именно его твердая рука должна справиться с рулем чтобы избежать столкновения (пока мы скользим по переулкам) - И мы оба знаем об этом, мы оба слышали эту неземную музыку однажды ночью? когда ехали вместе в машине, "Слышишь?" Я только что слышал позвякивание музыки в заполненной ровным гудением мотора машине - "Да", говорит Коди, "что это?". Он слышал.
80
И без того поразительный, Рафаэль поражает меня еще больше когда с рукописью в руках он возвращается со двора где в тишине наблюдал за деревьями, и говорит, "У меня в книжке вырос новый лист" - говорит он Коди, Коди деятельному и недоверчивому, и Коди слышит его, но я вижу каким взглядом смотрит он на Рафаэля - Потому что это два разных мира, Урсо и Померэй, и хоть имена у обоих звучат как Casa d`Oro[73] и не хуже чем Corso[74], они как Итальянский Сладкоголосый Певец против Ирландского Брабакера[75] - кррркрр - (это по кельтски, так дерево потрескивает в море) - и Рафаэль говорит "Джек только и хочет, что писать маленькие бессмысленные песенки, он как Гаммельнский Крысолов ведущий никуда"[76] такая вот песенка, рафаэлевская.
"Ну и пусть, раз ему охота, др-др-др", это Коди как машина не знающая ни музыки ни песен
Рафаэль поет: "Ты! Мои тетушки предупреждали меня, - берегись таких как Померэй - они говорили мне, никогда не гуляй по нижней Ист-Сайд"
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
"Бродяги Дхармы" – праздник глухих уголков, буддизма и сан-францисского поэтического возрождения, этап истории духовных поисков поколения, верившего в доброту и смирение, мудрость и экстаз.
После «Биг Сура» Керуак возвращается в Нью-Йорк. Растет количество выпитого, а депрессия продолжает набирать свои обороты. В 1965 Керуак летит в Париж, чтобы разузнать что-нибудь о своих предках. В результате этой поездки был написан роман «Сатори в Париже». Здесь уже нет ни разбитого поколения, ни революционных идей, а только скитания одинокого человека, слабо надеющегося обрести свое сатори.Сатори (яп.) - в медитативной практике дзен — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
«Ангелы Опустошения» занимают особое место в творчестве выдающегося американского писателя Джека Керуака. Сюжетно продолжая самые знаменитые произведения писателя, «В дороге» и «Бродяги Дхармы», этот роман вместе с тем отражает переход от духа анархического бунтарства к разочарованию в прежних идеалах и поиску новых; стремление к Дороге сменяется желанием стабильности, постоянные путешествия в компании друзей-битников оканчиваются возвращением к домашнему очагу. Роман, таким образом, стал своего рода границей между ранним и поздним периодами творчества Керуака.
Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру. Единственный в его литературном наследии сборник малой прозы «Одинокий странник» был выпущен после феноменального успеха романа «В дороге», объявленного манифестом поколения, и содержит путевые заметки, изложенные неподражаемым керуаковским стилем.
Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру.Роман «Суета Дулуоза», имеющий подзаголовок «Авантюрное образование 1935–1946», – это последняя книга, опубликованная Керуаком при жизни, и своего рода краеугольный камень всей «Саги о Дулуозе» – автобиографического эпоса, растянувшегося на много романов и десятилетий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.