Ангелы одиночества - [20]
37
Утро в Грозовом Ущелье - чудесная мечта - фьюти-фьюти-фьють птиц, длинные сине-бурые тени первозданной туманной росы, солнце благоразумно прячется за пихтами, постоянное бормотание ручья, опухшие лентяи деревья с затуманенными верхушками сгрудились вокруг озерца куда вереницами идущих в церковь прихожан капают капли росы, и вся эта золотисто-оранжевая фантасмагория, все эти эфемерности небесных светящихся цветов возникающие в моем глазном яблоке по воле Обманчивости, барабанные перепонки моих ушей что плавно трепещут превращая услышанное в звуки и даже сам дотошный комарик моего разума, различающего и досаждающего, старое сухое дерьмо животных в сарае, бзиньк-бзиньк утренних мух, несколько облачных барашков, безмолвный Восток Амиды[17], мощный толчок материи оставивший после себя бугры холмов, все это один причудливый плавный сон запечатленный (запечатленный?) в окончаниях моих нервов, и более того, Боже мой зачем мы живем чтобы быть одураченными? - Зачем мы дурачим себя чтобы жить - дыры в древесном шалаше, сочащаяся с небес вода терзает печень, древесина от горной долины до бумажки никчемной, грязь от сухости до дождящего напора, мокни, внутрь, вверх, круговерть, зеленые листья червями продираются наружу в непрерывном усилии попииискивающий маленький жучок раскачисто медлит похныкивает напевает утренняя пустотность наполненная loi[18] - Хватит, я уже все сказал и нет даже Пустынного Одиночества и даже этой страницы и даже слов а есть лишь омертвелые представления о вещах возросшие на силе твоей привычки - О Невежественные братья, О Невежественные сестры, О я Невежественный! об этом ничего нельзя написать, потому что все и есть ничто, и поэтому об этом можно писать бесконечно! - Время! Время! Вещи! Вещи! Почему? Почему? Глупцы! Глупцы! Три Дурня Двенадцать Дурней Восемь и Шестьдесят Пять Миллионов Циклов Бесчисленных Циклов Глупцов! Четеващеотменянадо, а? - И это было так для наших пращуров, давно уже умерших, давно уже превратившихся в грязь, одураченных, одураченных, и нет никакой такой Великой Премудрости, которую мы получаем вместе с их хромосомными палочками - И так будет для наших прапраправнуков, которые долго еще не родятся, долго еще будут тела их пространством, грязь и пространство, грязь ли, пространство ли, какая разница? - вставайте, давайте же, детки, просыпайтесь, - вставайте, пришло время, просыпайтесь - вглядитесь получше, вас дурачили - посмотрите поближе, вы спите, - давайте же, смотрите, вставайте, теперь - быть или не быть, какая разница? - Гордость, злоба, страх, презрение, пренебрежение, индивидуальность, подозрительность, дурные предчувствия, гроза, смерть, горы - КТО СКАЗАЛ ВАМ ЧТО РАДАМАНТ БЫЛ ЗДЕСЬ? КТО ПИШЕТ ЧУШЬ О КТО ЗАЧЕМ ПОЧЕМУ ЧТО ПОДОЖДИ О ВЕЩЬ И И И И И И И И И И И И И И МОДХГРАГА НА ПА РА ТО МА НИ КО СА ПА РИ МА ТО МА НА ПА ШУУУУ БИЦА РИИИИ - - - - - - И О О О О - М М М ВОТ - ВОТ - ВОТ - - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ - ВОТ
КТО ЧТО ЗАЧЕМ КОГДА ИЛИАТО РAT
После никогда не случилось Вот все что есть в том чего нет - Бумм
Вверху в долине
и внизу у горы
Птица - Про-снись! Про-снись! Про-снись! Про- Проснись проснись проснись ПРОСНУЛАСЬ
ПРОСНУЛАСЬ ПРОСНУЛАСЬ
ПРОСНУЛАСЬ
СЕЙЧАС
Вот мудрость
тысячелетней крысы
- Отличного экземпляра, прекрасной териоморфной[19]
Крысы
тьма тьма тьма тьма взмах взмах взмах взмах тьма тьма тьма тьма
взмах взмах взмах взмах
тьма тьма тьма тьма
взмах взмах взмах
38
Меч и т.п., плоскость весла или бедствия, порывистый юноша пахнет насильем, плавный ветра порыв; взорванный листьев поток, воздуха, звука трубы или горна, упреком заслуженный Взрыв что порох ружейный, обвиненье, Упадка вина очевидна; порицание и Осужденье Биения гама крикливого, Горячечно бредьте бессвязно, горите преступным пламенем, отбрасывайте отблески пламени, и стихните, безупречно невинные, светочем, факелом, безупречны, струенье огня безупречного, что рвется наружу рвущийся к действию, упрека достоинство, укоряющий пламень, Очерти им деревья, дотронься коры, очерти, обесцветь, обели, и так ты наметишь тропу или путь, кали их, кали и очисть, орехи от скорлупы, обведи же кору белизной, деревьям, белопятная их лик белизны, лошадь, корова, и тоже белы, blancmange[20], и подобны гербу, их миру яви ты Медузой, морским древним мхом, объяви громогласно, значеньем гербов, накрахмаль кукурузным или крахмалом иным, гербом разукрась, утончи, насыться искусством нарисовано рисовым абрисом ласковых, мягких, бальзамом умащенных рук утонченных, геральдиста искусство изящество в очерчивании иль описании поверхностей, рук ластящихся, абриса рук, талант воплощения гордости, расплыв артистической бледности, умеренность, белая ласка, грациозная милая, бледная маска, лести бесцветность, беззащитная мира чистотность, белая последняя бледность, безрадостна холодная точеность, не вырисована не напечатана и не, отметины бесцветна оголенность, пустынная, пустая, полая, бледна, туманной мутности бесхитростно полна, от нее слабеет взгляд, бумага мягчеет и полнится влагой, в ней селятся туман и облака, форма прозрачна и пуста, жаркая и влажная игра, никчемна темна и смутна, сияет незаполненная пустота, пустотность ума размытость пятна, белесый звук овечьего блеянья, одеяльно-шерстяного овечьего блеянья, на все стойло блеянье, покрывалом над лошадиным кровоистечением кровотечение течение течение крови течение, большим покрывалом или одеялом нарисована кровь как она вытекала...
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
"Бродяги Дхармы" – праздник глухих уголков, буддизма и сан-францисского поэтического возрождения, этап истории духовных поисков поколения, верившего в доброту и смирение, мудрость и экстаз.
После «Биг Сура» Керуак возвращается в Нью-Йорк. Растет количество выпитого, а депрессия продолжает набирать свои обороты. В 1965 Керуак летит в Париж, чтобы разузнать что-нибудь о своих предках. В результате этой поездки был написан роман «Сатори в Париже». Здесь уже нет ни разбитого поколения, ни революционных идей, а только скитания одинокого человека, слабо надеющегося обрести свое сатори.Сатори (яп.) - в медитативной практике дзен — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру. Единственный в его литературном наследии сборник малой прозы «Одинокий странник» был выпущен после феноменального успеха романа «В дороге», объявленного манифестом поколения, и содержит путевые заметки, изложенные неподражаемым керуаковским стилем.
Роман «На дороге», принесший автору всемирную славу. Внешне простая история путешествий повествователя Сала Парадайза (прототипом которого послужил сам писатель) и его друга Дина Мориарти по американским и мексиканским трассам стала культовой книгой и жизненной моделью для нескольких поколений. Критики сравнивали роман Керуака с Библией и поэмами Гомера. До сих пор «На дороге» неизменно входит во все списки важнейших произведений англоязычных авторов ХХ века.
«Ангелы Опустошения» занимают особое место в творчестве выдающегося американского писателя Джека Керуака. Сюжетно продолжая самые знаменитые произведения писателя, «В дороге» и «Бродяги Дхармы», этот роман вместе с тем отражает переход от духа анархического бунтарства к разочарованию в прежних идеалах и поиску новых; стремление к Дороге сменяется желанием стабильности, постоянные путешествия в компании друзей-битников оканчиваются возвращением к домашнему очагу. Роман, таким образом, стал своего рода границей между ранним и поздним периодами творчества Керуака.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.