Ангелы на первом месте - [12]

Шрифт
Интервал


10.

Она в первое время этим чтением вслух сильно мужа доставала. Поехали в медовый месяц на черноморское побережье, валялись на разгорячённом песке, а Макарова несколько книжек прихватила и, чуть что, хваталась нашептывать молодожёну истории из жизни других людей. Муж всё смеялся:

– Иди, скупнись лучше.

И бежал скорее в воду, а она сидела на полотенце, стряхивая песок, ждала, пока вернётся, чтобы снова ухо к уху, какого-нибудь Диккенса.

Она же не виновата, что родителям было не до неё, все работали, уставали, дома постоянно собачились, лаялись то есть. Откуда тогда только, не пойму, взялось у неё это странное убеждение, что в нормальной семье каждый день должен быть суп; что уют начинается с газеты в почтовом ящике; что сумерничать вдвоём лучше за книжкой.

Когда есть круглый стол с тяжёлой скатертью и лампа под зелёным абажуром.

Вот она и пыталась реализовать невесть откуда надутую мечту. Мужу это не нравилось, хоккей-футбол по телевизору, пиво опять же таки, и никакой духовности.


11.

А потом он и вовсе в армию ушёл.

Вернулся немного иным. С одной стороны, всё было как прежде, а с другой – словно бы в старом теле совсем другой человек народился.

Непонятно, но Макарова привыкла.

Сейчас этот другой человек окончательно становился чужим. Недвижный, муж стал много меньше себя прежнего, сжался, скукожился, высох весь.

Смотрел в потолок и думал мысленные мысли.

И хотя Макарова содержала его в чистоте и строгости, шёл от супруга странный запах, будто открыли в нём форточку внутрь и из неё всё время дует.

Вот и сейчас, сидя у компьютера, Макарова спиной поймала этот пряный запах, поежилась, выцепила ногтём мизинца кусочек плавающего в соусе чеснока и раздавила его передними резцами, будто вошь.

Вот и тараканы именно из-за этого запаха появились.

– Насекомые в таких делах секут, будь здоров, – сказала Макарова компьютеру и горько резанула воздух ладонью.

Ей казалось, что возле ложа мужа возникло нечто вроде воронки или же чёрной дыры, особого утолщения воздуха, вызывающего необъяснимые запахи и визиты.


12.

Вот уже третий час подряд арфистка Полежаева разучивала за стеной спальни трогательный дивертисмент.

Ну, да, возраст. Макарова чувствовала себя отчаянно старой: сегодня по радио передавали астрологический прогноз, и у неё на каждый знак зодиака нашлось аж по несколько незаменимых кандидатур.

Старость начинается со страхов. Молодость беспечна, только зрелый человек способен думать о завтрашнем дне и отдалённых итогах. И хотя большинство ужасов связано с нескорым будущим, взрослый человек понимает: да, беды эти, увы, неотвратимы.

Болезни, немощь и одиночество, переносимые по отдельности, вместе составляют букет убойной силы. Спрятаться от него можно только в детстве, где возле подушки дежурит мама со стаканом кипячёного молока, а в душе тлеет надежда на чудо. Взросление и есть избывание этого чувства, сужение горизонтов, окончательное сведение их к бытовой эмпирике.

Только в детстве человек никогда не бывает одиноким. Детство заканчивается в момент, когда ты впервые начинаешь понимать, что такое быть одному. "Кто смерть твою, как смерть твою разделит…"


13.

Основная жизнь в "ЖЖ" проистекала ночью. Народ, тут заседавший, по способу производства делился на тех, кто записывал посты на работе, и тех, кто занимался этим дома. Макарова же могла позволить себе передышку только заполночь, когда все основные писатели дневников крепко спали, а на "ЖЖ" всей мощью наваливалась Америка. Из-за чего переполненный посетителями сервер работал плохо, часто зависал, долго загружался.

Но Макарова стоически переносила трудности, ибо была фантастически терпелива: судьба научила её стойкости. Зато именно ночью, когда всё вокруг погружалось в тишину, бодрствование казалось особенно сладостным и приятным.

Люди, называвшие друг друга в "ЖЖ" странными кличками (обязательное условие это оказалось вынужденным: иначе электронные адреса не читались), существовали здесь в жанре самодоноса и приступов бескорыстного творчества.

Макарова порхала со странички на страничку, ахала, узнавая события и мысли людей, встречи с которыми никогда не произойдут в реальной жизни.

Сейчас, когда она читала их сообщения, накопившиеся за день, жизнь её снова казалась такой же полной и насыщенной, как когда-то. Как всегда.


14.

Ну, да, тараканы. С чужими странностями Макарова научилась справляться быстро и легко, более того, вот уже некоторое время она с этого жила. И, кстати, содержала мужа-инвалида.

Раньше, если старые пьесы посмотреть, существовали всякие знахарки, сватьи, повитухи – неформальные профессионалки, занимающиеся необходимыми в жизни вещами по причине природной к ним склонности.

Интересно, а как в купеческих пьесах Островского называлась бы девица без специального права или образования, практикующая психоанализ?

Всё получилось само собой. В университете у Макаровой сформировалась компания подружек, с которыми всегда вместе табунились, так уж повелось. После получения диплома пути их, разумеется, разошлись,

Макарова в семью погрузилась, в работу грошовую, на время упустив девчонок из виду. А те, не будь воронами, разными, конечно, способами сделали состояния и нешуточные карьеры.


Еще от автора Дмитрий Владимирович Бавильский
Чужое солнце

Все люди – путешественники, даже если они путешествуют по родному городу. Человек всегда в странствии, что бы с ним ни происходило. Люди вечно куда-то идут, едут, плывут или летят – а некоторые путешествуют, даже сидя дома. Эта книга – о том, как возникали дороги и куда они вели, как люди странствуют по ним, как принимают других странников, как помогают друг другу в пути – и как возвращаются домой.


Сделано в ССССР Роман с китайцем

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Эту книгу можно использовать как путеводитель: Д. Бавильский детально описал достопримечательности тридцати пяти итальянских городов, которые он посетил осенью 2017 года. Однако во всем остальном он словно бы специально устроил текст таким намеренно экспериментальным способом, чтобы сесть мимо всех жанровых стульев. «Желание быть городом» – дневник конкретной поездки и вместе с тем рассказ о произведениях искусства, которых автор не видел. Таким образом документ превращается в художественное произведение с элементами вымысла, в документальный роман и автофикшен, когда знаменитые картины и фрески из истории визуальности – рама и повод поговорить о насущном.


Нодельма

Бавильский Дмитрий Владимирович родился в 1969 году в Челябинске. Окончил ЧелГУ. Литературный критик. Автор романов «Едоки картофеля», «Семейство пасленовых» и «Ангелы на первом месте». Живет в Челябинске.Из изданного в харьковском «Фолио» романа «Нодельма» можно почерпнуть немало сведений о быте среднестатистического успешного москвича.


Невозможность путешествий

Книга Дмитрия Бавильского, посвященная путешествиям, составлена из очерков и повестей, написанных в XXI веке. В первый раздел сборника вошли «подорожные тексты», где на первый взгляд ничего не происходит. Но и Санкт-Петербург, и Тель-Авив, и Алма-Ата, и Бургундия оказываются рамой для проживания как самых счастливых, так и самых рядовых дней одной, отдельно взятой жизни. Второй цикл сборника посвящен поездкам в странный и одновременно обычный уральский город Чердачинск, где автор вырос и из которого когда-то уехал.


Едоки картофеля

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.