Ангелы: Анабазис - [23]

Тихий лес. Ни шевеления, ни звуков. Только покошенные ветви ещё сотрясались.

Слева корчился Родимцев. Вжавшись лицом в уже перепаханную телом хвойную подстилку, он тихо матерился и елозил. Справа за сосенкой к земле припал Полынцев. Рожа в крови. В руках пистолет. Обменялись взглядами. Глаза командира «раверсников» были настолько же ошалевшими. Значит, тоже ещё не врубился в ситуацию. Впереди, сзади, с боков россыпью чёрных и зелёных конфетти — вперемежку бойцы «Р-Аверса» и «Тайги». Лежбище очумелых варанов. Медведев обернулся к Родимцу — того всё также корчило. Рванул вдоль земли. Оказавшись вплотную, завалил раненого на бок и шёпотом выругался. Словно мелкой тёркой прошлось нечто по телу лейтенанта. Ткань — в порезах, сквозь них кровь просачивается, смешивается с хвоей и землёй, грязью пропитывает… Хоть гадай на рунах — где рана!.. Чем такое можно сделать?

— Что там? — оскаливаясь, выдохнул Родимец сквозь зубы. И со свистом втянул воздух.

Продолжая оглядываться, Михаил пробежал руками по корпусу раненого. Всё оказалось не так плохо, как почудилось при первом взгляде:

— Херня. Царапины. Заживёт.

— Угу, — процедил лейтенант, — на мне всё, как не собаке. Главное, чтоб не «капец». «Капец» неизлечим.

— Что происходит, Игнат?

— А чёрт его знает!

Медведев почувствовал приближение сбоку. Обернулся. А кого, он, собственно, ещё ожидал увидеть? Доблестный медик. Славян пихнул командира в бок, попросту заставляя принять положение слева. С двух сторон подхватили раненого и живенько-живенько — за сосенки, за бугорок… Родимцев только зашипел сквозь зубы, когда поволокли.

— Что это было, Слав? — Спросил Медведев.

— Чёрт его знает, — коротко отозвался Славян, разрывая зубами пачку салфеток.

Оглядывая притихший лес, Медведев про себя изощрённо выругался на информативность и однообразие полученных ответов и прикинул, почему ж Зубров всё ещё не здесь с докладом.

— Вы, что, блин, не видели, во что садили?

— Видели, — хватанул воздух ртом Родимцев. — В чёрт-знает-что.

Да что ж такое!? Офонарели, что ли?

— В кого стреляли?! — зарычал капитан, теряя терпение.

— В сиреневых летучих мышей величиной с человека.

— Твою мать! — Медведев ошалелым взглядом окинул притихший лес. — Кто команду дал?

— Я, — Родимцев стиснул зубы, прямо глянув на командира.

Медведев снова обшарил взглядом лес. Тишина. Только птиц нет. Снежок летит… комочками. Белый, холодный, противный…

— Капитан, — сбоку позвал незнакомый голос.

Медведев обернулся. Недалеко залёгший «раверсник» криво улыбнулся:

— Это гарпии, капитан.

Точно. Массовые галлюцинации. «Афганка» в костре, ЛСД в чае, птичка-мутант и мухоморы среди грибочков. Вот Зубров придёт, тогда…

— Где Юр-сан?

— Там, на биваке, — Славян дёрнул головой, отведя взгляд.

Бивак оставался в той стороне, куда с минуту назад уходили пули…

Метров двадцать, обзор неплохой, но на площадке людей не видно. То ли затихорились, то ли уже положены неизвестным противником. А судя по реакции Славяна, Зуброва не слышно уже давно…

— Та-а-ак, — протянул Медведев. Да так протянул, что Вячеслав оглянулся.

Михаил сплюнул и рванул вдоль земли в сторону бивака.

Сосенки. Боярышник. Пенёчки. Бугорочки… Знать бы от кого хорониться, да знать бы, где этот кто-то.

Костёр ещё горит, но котёл перевёрнут, валяется рядом. Может, кто из своих задел… Кто здесь оставался? Зубров, Батон, Кирпич и «тварь»… Может, кто и из своих. Только блеском свежезаточенного лезвия сверкает на чёрной копоти птичье перо, засевшее в металле. И это уже на массовую истерию не спишешь. Здоровое перо — в пол локтя. Тонкое стальное кружево отливает сиреневым, словно можно придать металлу несвойственную ему цветовую гамму. Впрочем, здесь уже всё возможно. Михаил с тревогой обшарил взглядом территорию лагеря. Второй снаряд обнаружил вонзившимся в дерево. Дрожание после сильного столкновения ещё колебало перо. Ещё с десяток вошли в землю возле кустарника. Судя по наклону — ковровая бомбардировка сверху.

— Медведев!

Полынцев дал о себе знать ещё на подходе. И — правильно. Оказавшись рядом, бегло осмотрел местные достопримечательности и хмуро прокомментировал:

— Бред сивого мерина.

Михаил ощерился, процедил сквозь зубы:

— Если этот «сивый мерин» Зуброва сожрал…

— Сожрёшь твоего Зуброва! — Хмыкнул Полынцев. — Он сам кого угодно со всеми потрохами. Вон топает!

Медведев сглотнул. Действительно, — топает.

Зубров появился из-за обстрелянного кустарника настолько внезапно, словно вынырнул из воды. Шёл открыто и спокойно, будто не было опасности или тревоги. Даже улыбался, хотя и натянуто.

— Юрка!

Зубров в ответ на предупреждающий жест только отмахнулся. Как был, так и дошёл до командиров. Присел рядом. Рукав окровавлен. Ранение, как у Родимца — масса мелких, но довольно-таки длинных порезов. Заметив взгляд Михаила, Юрий скривился:

— Плюются суки.

— Юр-сан…

— Это — стервы, Мих, — Зубров невесело усмехнулся, опережая с ответом. — Эталонный вид птице-людей. Всякие серены, гарпии, сирины, гамаюны и прочая, и прочая. Для нашего мира — мифическое создание, для этого, — он обвёл глазами лес, — норма. Агрессивны и стервозны, как и следует из названия. Однако убивать умеют и любят.