Ангел в эфире - [98]

Ненадолго задумалась: папуля, пожалуй, впервые за многие годы так разговорился. Какая ирония: лишь попав в больницу с сердечным приступом, человек обнаружил в себе дар красноречия.

– Да, папуль, почти все собрались, – отвечаю я, обрадовавшись, что отец хотя бы не один. – Осталось только встретить гостя и скрестить пальчики на счастье. Так что пожелай мне удачи.

– Удачи тебе, – не без гордости говорит он. – И всего самого-самого от Глэдис. Она заранее извиняется, что не сможет поучаствовать. Но я не сомневаюсь, что ты и без нее обойдешься.

Что-то я буду делать без нашей Глэдис из Мазеруэлла? Подумать страшно. Кто ж тогда жару задаст всей французской попсе?

– Будем надеяться. Все, папуль, мне пора. Заскочу попозже, ладно? Только, пожалуйста, не волнуйся.

– Ну, бывай, – с присвистом выдыхает старик. – Подожди-ка, Энджел, просто хотел сказать: я тобой страшно горд, доченька. Такое дело задумала – ты у меня умница, справишься.

– Спасибо, пап. – А у самой в горле ком и слезы на глаза наворачиваются, так расчувствовалась.

Приспичило же старику пускаться в нежности – даже не пьян, а у меня тушь не водостойкая.

Выключаю телефон и направляюсь в студию: ну что ж, скоро узнаем, кто чего стоит.

– Надеюсь, не мое появление вызвало эти слезы, – слышится из-за спины грудной французский голос.

Оборачиваюсь, закусив губу. Он склоняется к моему лицу, лаская мягкими волосами, и нежно целует в обе щеки.

– Дидье, – приветствую я, стараясь не вдыхать исходящий от него притягательный аромат. – Я тебе очень признательна. Спасибо, что вызвался помочь.

Он пожимает плечами и улыбается, а я отвожу глаза, стараясь не смотреть на его губы. Ах, эти губы (и все, что к ним прилагается). Я в прошлый раз чуть не попала из-за них в неприятности, и повторять ошибок не собираюсь. Но между нами, так бы и впилась в них…

– Ну что ты, я сделал сущие пустяки, уж поверь. Ты с самого начала отнеслась ко мне с теплотой. Благодаря тебе я понял, что такое настоящая дружба.

– А как же… – начинаю я.

– Пусть ты и не рассказала мне всей правды, – перебивает он, обводя рукой студию. – Зря, конечно. Я ведь сразу понял, что ты не из тех, кто предает. Ты чудесная.

Заливаюсь краской и опускаю глаза.

– Спасибо. Правда, надо было сразу тебе рассказать – просто ты не слишком тепло отзывался об околомузыкальной тусовке, и к тому же Дельфина наговорила тебе уйму лжи – хотела представить меня в ином свете. В общем, я не решилась завести разговор.

Он загребает со лба волосы: нехитрый жест еще более подчеркивает его мужественный подбородок.

– Верно, об этом просто речи не заходило: я все о себе говорил да о своих проблемах. А у тебя и так беспокойств хватает: отец больной, ну и остальное. Je m'excuse,[103] иногда зацикливаюсь на себе и забываю обо всем остальном.

«Ничуть не удивительно, – думаю я, мельком взглянув в его красивое лицо. – С такой-то внешностью любой бы на себе зациклился».

– Я хотел сделать тебе приятное, Анжелика, – еле слышно произносит Дидье, касаясь моей руки. – Мне больно видеть тебя несчастной; ты заслуживаешь всего самого лучшего. Пусть тебе повезет.

Если бы не свитер, у меня бы мурашки побежали по телу. Ничего тут не попишешь – Дидье относится к людям, самой природой предназначенным для обожания. И пусть я не собираюсь с ним сближаться, но я живой человек и не могу не замечать его привлекательности. Секундочку, мисс Найтс, вы, случайно, не забыли, что имеете дело с наемным искусителем? Подручный Дельфины, натасканный на соблазн. А потому соизвольте перейти к делу.

Незаметно отвожу руки за спину, пряча их в карманах джинсов.

– Ну что ж, mon ami, в путь?

– В путь? – не понял он.

– Поехали, allons-y,[104] пришло время твоего первого интервью на нашем звучном языке.

– Отлично. Только, если у меня возникнут затруднения, помоги мне, пожалуйста. По-французски, договорились?

– Даже не сомневайся. Хотя, по-моему, зря ты волнуешься, все пройдет на ура. И не вздумай строить из себя англичанина: у тебя сногсшибательный акцент – все и так упадут.

Распахнув дверь, мягко подталкиваю Дидье в студию. Будто в подтверждение моих слов Мег, Кери, Дэн и Тирон стоят как громом пораженные, не в силах отвести глаз от вышедшего вместе со мной восхитительного мужчины.

Вдруг в наступившей тишине Мег падает на колени и, сцепив руки в страстном пожатии, выдыхает:

– Гос-с-поди! Спасибо, Боже. Наконец-то я поняла, зачем ты сотворил Адама.

К моему немалому удивлению, внешне хладнокровный и высокомерный Дидье Лафит, заняв место перед большим грушевидным микрофоном по левую руку от меня и надев наушники, нервничал даже больше, чем я. Гости всем скопом удалились в комнатушку Дэна, а мы с Дидье остались один на один в тесной студии. Впрочем, нас здорово отвлекали прижатые к стеклянной перемычке лица гостей и груди Кери. Ставлю первую песню, ободряюще пожимаю руку нашей звезде и на миг отрешаюсь от происходящего. В мыслях проносится, что следующие три часа очень круто изменят мою судьбу, а «Энерджи-FM» благодаря нам с Дэном и Дидье пометят большим жирным крестом на мировой карте, – но пока об этом никому ни слова. Остается лишь надеяться, что крест этот будет обозначать место, где зарыты сокровища. И наши награды.