Ангел - [34]

Ванесса побледнела, почувствовав головокружение и тошноту.

— Боже милосердный, — прошептала она.

Дейв мрачно усмехнулся.

— Да, я ужасно кричал. Я все еще помню запах горелого мяса. Моего. Я все еще ощущаю, как нож срезает мне ноготь с большого пальца ноги. Это была дьявольская пытка, уверяю тебя. Не мог потом ходить несколько недель. Хантерман тоже заорал, поцеловал меня и сказал: «Хочешь кричи, хочешь не кричи, детка. Папа больше не сердится».

Они затащили меня на верх башни, завязали глаза и скрутили руки за спиной. Потом обвязали веревкой лодыжки и перекинули за край башни. Они оставили меня висеть вниз головой в двадцати метрах от бетонной площадки.

— Боже милостивый…

— Это был кошмар. Когда стемнело, вернулся Хантерман с двумя дружками, они вытащили меня и развязали. Сказали, что со мной пора кончать. Я так испугался, что замочил штаны. Потом парни решили, что Хантерман справится со мной один и нечего всем троим марать руки о такого дохляка. Они спустились вниз, оставив нас наедине.

Дейв перестал мыть посуду, но все еще стоял, опустив руки в раковину, наполненную мыльной водой.

— Я лежал на крыше башни, огромного стального круглого резервуара, а Хантерман стоял рядом, скрестив руки и глядя сверху вниз. Я помню, как он сказал: «Поцелуй меня в задницу, и, может быть, я позволю тебе уйти».

Дейв помолчал, помешивая пальцами мыльную воду.

— Тогда я вскочил и обеими ногами ударил его в голени. — Теперь Дейв смотрел на нее широко открытыми глазами. — Хантерман перевалился через край, несколько раз перевернулся в воздухе и шлепнулся о бетон. — Дейв с размаху шлепнул мокрой рукой о стол, и Ванесса вздрогнула. — Я слышал вопль, потом звук удара, и все стихло. Все еще трясясь от страха, я спустился вниз.

Я был очень испуган, но не испытывал раскаяния. Потом да, но не тогда. Наверно, был в состоянии шока и не мог вообще что-либо чувствовать. Тем двоим я проболтался, что случилось, но они не поверили мне. Они решили, что Хантерман поскользнулся, а я пытаюсь их запугать или, может быть, показать себя героем. Родителям и полицейским они сказали, что видели, как Хантерман начал спускаться с башни, но сорвался с лестницы. Кроме них я больше никому об этом не рассказывал. Слава Богу, что они мне не поверили. И я не проболтался, что они вытворяли со мной. Мы сказали, что забрались на башню посмотреть, что оттуда видно.

Мне кажется, я рассказал тебе все это из-за пыток, которые мне пришлось перенести, — добавил он после недолгого молчания. — Нам обоим в детстве выпало пройти через физическую боль. Конечно, тебе пришлось намного хуже, это сравнить нельзя, но я думал, тебе нужно было об этом узнать.

— Спасибо за доверие, — ответила Ванесса, сомневаясь, действительно ли она хотела все это услышать.

— Так вот, — сказал Дейв, вытирая руки полотенцем, — ты спрашивала меня, совершал ли я дурные поступки. Совершал, и не просто дурные, а самые тяжкие. Я убил человека.

— У тебя была причина.

— Причина не может служить оправданием. Я сознательно убил человека, и, что самое худшее, мне это сошло с рук. Возможно, то, что произошло с Челией и Джейми, — возмездие. Не знаю, так ли это, но если да, то у того, кто над нами, извращенное понятие о справедливости — они же ни в чем не виноваты.

— Бог никогда не наказал бы тебя таким образом. Бог не карает.

— Но ведь в Библии написано иначе.

— Только в Ветхом Завете. С тех пор мы изменились. Теперь Бог милосерден.

— Разве он меняется?

Она улыбнулась.

— Изменяется Вселенная, изменяются все вещи, даже Бог. Нет ничего постоянного. Ты читал Китса?

— Кого?

— Неважно. Главное — верь, что Джейми и Челия погибли по вине другого человека, а не по твоей.

— Буду, если ты так говоришь. — Дейв обнял ее и поцеловал. — Люблю интеллектуалов — они такие… интеллектуальные.

Ванесса засмеялась.

12

Сидя на кровати, Дэнни и Рита пили кофе. Их одежда была разбросана по всей комнате: валялась на полу, свисала со стульев, абажуров, спинки кровати. Ночью они пришли пьяные, и внезапно их охватила такая страсть, что Рита забыла, что она проститутка, и впервые за многие годы не упомянула о деньгах.

Теперь, прихлебывая кофе, Рита хмуро улыбнулась.

— Ты расскажешь на исповеди о сегодняшней ночи? — спросила она.

Дэнни надел очки (парни в участке не подозревали об их существовании) и взглянул на ее полноватое, но симпатичное лицо.

— Думаю, что да. Я не считаю, что эта ночь отличается от остальных. Это все же был грех. — Он помедлил, вспоминая их взаимное необузданное вожделение и те непристойности, которые оба они выкрикивали. Дэнни снова начал возбуждаться и предусмотрительно прикрылся одеялом. — Возможно, даже худший, чем все предыдущие.

— Я не хочу, чтобы ты на исповеди упоминал обо мне. Мне это неприятно. Думаю, неплохо бы учесть и мое мнение перед тем, как рассказывать Богу, чем мы сегодня занимались.

Поразмыслив, Дэнни признал, что Рита права.

— Если ты этого не хочешь, я не упомяну твоего имени, а только скажу, что спал с женщиной.

— Тебе не было приятно, Дэнни?

Прикрытый одеялом, он возбудился еще больше и был рад, что Рита ничего не заметила.

— Конечно, было, — смущенно ответил Дэнни.