Ангел для сестры - [84]

Шрифт
Интервал

– Честно говоря, нет. Ты хоть когда-нибудь говоришь правду?

– Я тебя не обманывал.

– Нет? Зачем тебе собака, Кемпбелл?

– О Господи, ты замолчишь наконец? – воскликнул Кемпбелл, притянул меня к себе и поцеловал.

Его губы двигались, как в немом кино. Я чувствовала вкус соли и вина. Не нужно было подстраиваться или вспоминать то, что было пятнадцать лет назад, наши тела знали, что делать. Он рисовал языком мое имя на моей шее. Он прижался ко мне так сильно, что вся боль, которая была между нами, испарилась, сблизив нас, вместо того чтобы разделять.

Мы наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести Дыхание, и Кемпбелл взглянул на меня.

– Все равно я права, – прошептала я.

Когда Кемпбелл стащил с меня старый свитер, повозился с застежкой на бюстгальтере, все это было так естественно. Он встал передо мной на колени и положил голову мне на грудь, я почувствовала покачивание лодки на воде и подумала, что, наверное, именно здесь наше место. Наверное, есть целые миры, где нет заборов, где чувства накрывают тебя, как волна.

Понедельник

Большой пожар начинается с маленькой искры.

Новый Завет. Послание святого Иакова 3:5

Кемпбелл

Мы спали в крошечной каюте, в тесноте, прижавшись к стенке. Но это ничуть не мешало нам: всю ночь она пыталась слиться с моим телом. Она сопит, совсем немножко. У нее кривой передний зуб. Ее ресницы такой же длины, как ногти на моем большом пальце.

Эти мелочи больше, чем что-либо другое, подтверждали, что мы не изменились за прошедшие пятнадцать лет. В семнадцать ты не думаешь, в чьей квартире будешь спать. В семнадцать не обращаешь внимания на жемчужину на ее бюстгальтере и на кружево внизу ее живота. В семнадцать думаешь только о сейчас, а не о потом.

Я любил в Джулии – тогда и сейчас – то, что ей никто не нужен. В Виллере, когда все обращали внимание на ее розовые волосы, камуфляжную куртку и военные ботинки, она никогда не оправдывалась. По иронии, сам факт моих отношений с ней вредил ее привлекательности. Когда она ответила на мои чувства, когда стала зависеть от меня, так же как я от нее, она уже не была по-настоящему независимой.

Я ни за что на свете не хотел лишать ее этого качества.

После Джулии у меня было не так много женщин. По крайней мере, таких, чье имя я бы потрудился запомнить. Было слишком трудно поддерживать видимость чувств, и вместо этого я малодушно выбрал жизнь с отношениями на одну ночь. В силу необходимости – медицинской и эмоциональной – я стал мастером в искусстве избегать нежелательных ситуаций.

На протяжении этой ночи было уже несколько моментов, когда я мог уйти. Пока Джулия спала, я даже подумывал, как бы это сделать: приколоть записку к подушке, написать что-то ее вишневой помадой на столе. Но желание уйти не шло ни в какое сравнение с желанием подождать еще одну минуту, еще один час. Судья, свернувшийся калачиком на кухонном столе, поднял голову. Он тихонько заскулил, и я сразу понял. Выпутавшись из роскошной сети волос Джулии, я выскользнул из постели. Она подвинулась на то место, где осталось мое тепло.

Клянусь, мне опять было тяжело.

Вместо того чтобы поступить так, как обычно поступают в подобных случаях – то есть позвонить и сказать, что подхватил ветрянку, и попросить судебного служащего перенести слушание на денек, – я натянул брюки и поднялся наверх. Мне хотелось быть в суде раньше Анны, а надо было еще принять душ и переодеться. До моего дома отсюда было недалеко, и я оставил Джулии ключи от своей машины. Уже когда мы с Судьей шли домой, я вспомнил, что, в отличие от всех тех бессонных ночей, когда, уходя, я бросал женщину одну, я не оставил никакого милого знака внимания, который смягчил бы разочарование от пробуждения в одиночестве.

Я подумал, случайно ли я об этом забыл. Или все это время ждал ее возвращения, чтобы наконец повзрослеть?


Когда мы с Судьей подъехали к зданию суда на слушание, нам пришлось пробираться сквозь толпу репортеров. Они начали тыкать микрофоны мне в лицо и наступать Судье на лапы. Анна только посмотрит на эту толпу и тут же сбежит. Я увидел за стеклянной дверью Верна и помахал ему рукой.

– Помогите нам выйти отсюда, пожалуйста, – попросил я. – Они же съедят свидетелей живьем.

И тогда я заметил Сару, которая уже ждала. На ней был костюм, лет десять провисевший в шкафу, волосы тщательно собраны в узел. Вместо портфеля в руках она держала рюкзак.

– Доброе утро, – спокойно поздоровался я.

Дверь с шумом распахнулась, и влетел Брайан. Переводя взгляд с Сары на меня, он спросил:

– Где Анна?

Сара шагнула к нему.

– Она не приехала с тобой?

– Я вернулся в пять утра с вызова, и ее уже не было. Она оставила записку. Написала, что встретит меня здесь. – Он посмотрел на стаю шакалов на улице. – Она точно сбежала.

Снова послышался звук ломающейся печати, и в здание суда под аккомпанемент выкриков и вопросов вошла Джулия. Она поправила волосы, одежду, но как только взглянула на меня, вся ее решительность испарилась.

– Я найду ее, – заявил я.

– Нет, ее найду я, – сердито возразила Сара.

Джулия смотрела на нас.

– Кого нужно найти?

– Анна временно отсутствует, – объяснил я.

– Отсутствует? – переспросила Джулия. – Она исчезла?


Еще от автора Джоди Линн Пиколт
Если бы ты был здесь

Будущее Дианы О’Тул распланировано на годы вперед: успешная карьера, двое детей, огромный загородный дом… И хотя все идет по плану, девушку не покидает ощущение, что она топчется на месте. У нее есть хорошая работа, но пока нет карьерного роста. Есть любимый человек, но пока нет семьи. И все же Диана надеется получить предложение руки и сердца во время романтической поездки на Галапагосские острова. Однако жизнь вносит свои коррективы. Начинается эпидемия ковида, и Финн, бойфренд Дианы, который работает врачом, остается в Нью-Йорке.


Рассказчица

После трагического происшествия, оставившего у нее глубокий шрам не только в душе, но и на лице, Сейдж стала сторониться людей. Ночью она выпекает хлеб, а днем спит. Однажды она знакомится с Джозефом Вебером, пожилым школьным учителем, и сближается с ним, несмотря на разницу в возрасте. Сейдж кажется, что жизнь наконец-то дала ей шанс на исцеление. Однако все меняется в тот день, когда Джозеф доверительно сообщает о своем прошлом. Оказывается, этот добрый, внимательный и застенчивый человек был офицером СС в Освенциме, узницей которого в свое время была бабушка Сейдж, рассказавшая внучке о пережитых в концлагере ужасах.


Искра надежды

Джордж никогда не думал, что станет тем, кто захватывает заложников. Но сегодня утром он пришел в центр, где проводят аборты, вооруженным и отчаявшимся. Именно здесь, по его мнению, его юной дочери сделали страшную операцию, лишили искры новой жизни, и теперь они ответят за все. Полицейский детектив Хью Макэлрой не впервые вел переговоры с вооруженным преступником. На этот раз он понимал: тот, кто открыл огонь в клинике, не маньяк-убийца, а лишь отчаявшийся отец. Но внезапно Хью видит в телефоне сообщение от своей дочери.


Книга двух путей

Дороги, которые мы выбираем… Дон, в прошлом аспирант-египтолог, а нынче доула смерти, которая помогает своим клиентам смириться с неизбежностью перехода в мир иной, волею судеб оказывается в Египте, где пятнадцать лет назад работала на раскопках древних гробниц и встретила свою первую любовь. И совсем как в «Книге двух путей», древнеегипетской карте загробного мира, перед Дон открываются два пути. Она должна решить, что для нее важнее: комфортное существование с заботливым мужем или полное неопределенности возвращение в прошлое, к любимой работе и покинутому возлюбленному, которого она так и не смогла забыть.


Сохраняя веру

Мэрайя, застав мужа с другой женщиной, впадает в депрессию, а их семилетняя дочь Вера замыкается в себе и ищет утешения у подруги, которую, возможно, выдумала, а возможно, и нет. Все чаще и чаще происходят необъяснимые вещи: Вера то процитирует стих из Евангелия, хотя в доме даже нет Библии, то упомянет о давнем эпизоде из жизни своей мамы, о котором та никогда никому не говорила. По городку и за его пределами начинают циркулировать слухи о девочке, которая видит Бога в женском обличье и исцеляет больных.


Время уходить

Больше десяти лет Дженна Меткалф не перестает думать о своей матери Элис, которая загадочным образом исчезла после трагического происшествия, когда девочке было всего три года. Дженна отказывается верить, что мать могла бросить ее, и внимательно перечитывает старые дневники Элис в надежде разгадать ее тайну. Отчаянно стремясь узнать правду, она подключает к поискам матери двух незнакомцев: Серенити Джонс, экстрасенса, и Верджила Стэнхоупа, потрепанного жизнью частного детектива, который когда-то служил в полиции и расследовал дело Элис.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.