Ангел для сестры - [74]

– Это пять букв, – возразила Кейт, и, должна заметить, сказала она это совсем другим тоном, чем когда разговаривала со мной.

Мы все любили доктора Шанса. Для нас он уже давно стал шестым членом семьи.

– Сколько баллов? – Он говорил об интенсивности боли. – Пять?

– Три.

Доктор Шанс сел на краешек кровати.

– Через час, возможно, будет пять, – предупредил он. – А может, и девять.

У мамы посинело лицо.

– Но Кейт прекрасно себя чувствует!

– Я знаю. Но эти хорошие периоды будут становиться все короче и реже, – объяснил он. – Это уже не лейкемия. Это – почечная недостаточность.

– Но после пересадки… – начала мама.

Клянусь, весь воздух в палате превратился в губку. Стало так тихо, что слышно было, как бьется в окно муха. Мне захотелось раствориться в воздухе.

Только у доктора Шанса хватило смелости посмотреть на меня.

– Насколько я понимаю, Сара, вопрос о пересадке еще открыт.

– Но…

– Мама, – прервала ее Кейт. Она повернулась к доктору Шансу. – Сколько еще времени у меня осталось?

– Возможно, неделя.

– Ого, – тихо проговорила она. – Ого. – Она провела пальцем по краю газеты. – Будет больно?

– Нет, – пообещал доктор. – Я об этом позабочусь.

Кейт положила газету на колени и коснулась его руки.

– Спасибо. Спасибо, что сказали правду.

Глаза доктора Шанса стали красными.

– Не благодари меня.

Он поднялся так тяжело, словно был сделан из камня, и вышел, не говоря больше ни слова.

Мама будто скукожилась, только так можно это описать. Как брошенная в огонь бумага, которая, вместо того чтобы гореть, исчезает.

Кейт посмотрела на меня. Потом на все эти трубки, которыми она была прикована к кровати. Я встала, подошла к маме и положила ей руку на плечо.

– Мам, – сказала я, – перестань.

Она подняла голову и посмотрела на меня страшными глазами.

– Нет, Анна. Это ты перестань.

Это было непросто, но я выдержала.

– Анна, – пробормотала я.

Мама обернулась.

– Что?

– Сосуд из четырех букв, – произнесла я и вышла из палаты.

В тот же день после обеда я сидела, ерзая, в кресле папиного офиса на станции, а напротив меня расположилась Джулия.

На столе лежало несколько фотографий моей семьи. На одной Кейт была еще совсем маленькой, в вязаной шапочке, похожей на клубнику. На другой – мы с Джесси, наши улыбки были такого же размера, как рыба, которую мы держали в руках. Я подумала о тех фальшивых фотографиях в рамках, которые выставляют в магазинах: женщины с блестящими каштановыми волосами и ослепительными улыбками, круглоголовые младенцы на коленях у старших братьев или сестер – люди, которые были чужими, но талантливый фотограф собрал их в фальшивую семью.

Возможно, такие фотографии не очень и отличаются от настоящих.

Я взяла ту, на которой были изображены молодые, загорелые мама и папа.

– У вас есть парень? – спросила я у Джулии.

– Нет! – ответила она слишком быстро. Когда я посмотрела на нее, она пожала плечами. – А у тебя?

– Есть один парень, Кайл Макфи. Я думала, что он мне нравится, но теперь не уверена.

Я взяла ручку и начала разбирать ее. Глядя на стержень с синими чернилами, я подумала, что было бы классно иметь что-то подобное внутри. Тогда можно было бы оставлять след на всем, к чему притронешься пальцем.

– Что случилось?

– Мы пошли с ним в кино, вроде как на свидание. Когда фильм закончился, мы встали, и он… – Я покраснела. – Ну, вы понимаете. – Я провела рукой по бедрам.

– Ах это, – улыбнулась Джулия.

– Он спросил, учили ли нас в школе играть на духовых инструментах. Боже! Я ответила, что нет, и тут раз – я смотрю прямо на это. – Я положила разобранную ручку на папин стол. – Когда я встречаю его в городе, то могу думать только об этом. – Я посмотрела на нее, и вдруг мне в голову пришла неожиданная мысль. – Я извращенка?

– Нет, просто тебе тринадцать. Не забывай, что Кайлу столько же. С ним происходит то же, когда вы видитесь. Мой брат говорил, что ребята возбуждаются в двух случаях: днем и ночью.

– Вы разговаривали с братом о таких вещах?

Она рассмеялась.

– Ну да. А что, вы с Джесси не разговариваете?

Я фыркнула.

– Если бы я задала Джесси вопрос о сексе, он смеялся бы до колик, а потом дал бы мне пачку журналов «Плейбой» и сказал бы, что там все есть.

– А родители?

Я покачала головой. О папе и говорить нечего, потому что это папа. Мама слишком занята, а Кейт ориентируется в этом так же, как и я.

– Вы с сестрой когда-нибудь ссорились из-за одного парня?

– Вообще-то у нас разные вкусы.

– А какие мужчины вам нравятся?

Она задумалась.

– Не знаю. Высокие. Темноволосые. Живые.

– А Кемпбелл вам нравится?

Джулия чуть не упала со стула.

– Что?

– Ну, я имею в виду, как мужчина постарше.

– Возможно, некоторым женщинам он кажется… привлекательным, – проговорила она.

– Он похож на героя из сериала, который любит смотреть Кейт. – Я провела пальцем по крышке стола. – Странно. Я вырасту, буду целоваться с кем-то, выйду замуж…

А Кейт не будет.

Джулия наклонилась ко мне.

– Что будет, когда твоя сестра умрет, Анна?

На одной из фотографий, лежащих на столе, изображены мы с Кейт. Мы маленькие, наверное, пяти и двух лет. Еще до первого рецидива, но ее волосы уже отросли. Мы сидели на пляже в одинаковых купальниках и делали куличики из песка. Если согнуть фотографию пополам, то можно подумать, что это зеркальное отражение, – Кейт слишком маленькая для своего возраста, а я – слишком высокая. Волосы у Кейт другого цвета, но так же торчат сзади. Кейт держит меня за руки. До этого момента я не замечала, насколько мы похожи.