Ангел бездны - [22]

Пиб понял, что на эту роль Соль предлагала себя, но ничего ей не ответил – не сейчас, сначала он должен привести в порядок мысли. Соль отнеслась с уважением к его решению. Когда-то и она должна была освоиться с новым своим существованием, привыкнуть к своей новой семье. Она неожиданно нежно взяла его за руку и повела к выходу.

– Если мы не поторопимся, пожрать ничего не останется.

С помощью Соль он быстро освоился в организации Южный Крест, где задания были простыми, а правила сводились к минимуму: грабежи приносили немного денег каждому, от десяти до ста евро, в зависимости от рейда. Как правило, на эту сумму покупались сладости, напитки, игры, разные мелочи, журналы и книги, которые продавали в кооперативном магазине. Растратив все за два дня, большинству «подонков» ничего не оставалось, как добровольно включиться в следующий рейд. Деньги, распределяемые декурионами, вращались по замкнутому кругу и своим круговращением способствовали укреплению финансовой базы Южного Креста. Жилье, кров, различные услуги, предоставляемые организацией, оплачивались выполнением разнообразных нарядов – дежурства по кухне, мытья посуды, стирки, уборки, охраны помещений, грузовиков, подходов к берегам Луары. За потерянную пушку брали пятьсот евро – сумму, добываемую примерно за двадцать грабежей. Более или менее строгие штрафы искупали любой ущерб, нанесенный общему имуществу. Несоблюдение правил Выбарседа грозило более или менее длительным заточением в одной из крошечных и абсолютно пустых камер, прозванных «тарми» – никто из членов Южного Креста не смог бы объяснить, откуда взялось это слово. Что касается одежды, обуви, мыла, шампуня и прочих предметов личной гигиены, то каждый сам должен был раздобыть их в развалинах разбомбленных домов и держать запас у себя в шкафчике. Для тех, кто умел не трепаться зря, вырабатывать свою норму, держаться подальше от провокаторов и довольствоваться, в качестве награды, старыми шоколадными батончиками и выдохшимися шипучими напитками, условия жизни в Южном Кресте были не хуже, чем в других местах. Более того, существование «подонков» имело одно огромное преимущество: они не учились в школе. Никакихтебе математик, грамматик, правописания, латыни, никакого изучения религии. Ни заданий, ни дневников, ни родительских собраний. Проснувшись, они не вспоминали с ужасом о рожах учителей, могли сколько хочешь смотреть мультяшки еще доархангельских времен, комедии, космические войны и порно, играть в запрещенные видео и DVD-игры на компах с огромными жидкокристаллическими экранами, дуться в кости, в бильярд, в монетки и еще в кучу разных игр, просто валяться на кровати и бить баклуши, бродить вдоль Луары, вырезать деревяшки, разбирать и собирать свое оружие – короче говоря, они были сами себе хозяева, и даже если эта развратная свобода и приводила порой к полному безделью, а иначе говоря – к жуткой тоске, никто из них ни за что не отказался бы от приносимых ею наслаждений. В Южном Кресте ни один взрослый не заставлял вас делать то, чего вы не хотели делать, есть то, чего вы не хотели есть, идти спать с наступлением темноты, никто не ругал и не кричал на вас за то, что вы икнули, пукнули, не помыли руки или посадили пятно на брюки.

Командир Сагоан всегда ел у себя дома, как правило, в компании трех центурионов и нескольких молодых людей, чаще всего – девушек, из числа свободно передвигающихся частиц. Он появлялся на публике не чаще двух-трех раз в неделю. В отряде не переставали спорить о том, сколько ему лет: некоторые стояли за то, что двадцать два, некоторые, напротив, что двадцать восемь, большинство же склонялось к двадцати четырем – двадцати пяти. Ни малорослый, ни каланча – метр семьдесят пять как минимум – он носил кожаный бело-голубой комбинезон рокера и черный плащ с широким, всегда поднятым воротником, волосы у него стояли торчком, как в японских мультиках манга, модных на рубеже двадцатого и двадцать первого века. Он никогда не повышал голоса, не играл мускулами и не выхватывал из кобуры пистолета с золотыми инкрустациями, чтобы показать свою власть. Никто не осмеливался оспаривать его приказы на людях, даже центурионы, хотя они и были поздоровее его, например Вегета, тот самый двухметрового роста парень, который прикончил женщину в ночной рубашке и позвал Пиба в Южный Крест.

Стеф была из числа девчонок, часто званных к столу командира. Эта привилегия, подтверждавшая слова Соль, приводила Пиба в отчаяние и бешенство. Конечно, Задница предпочитала общество парней своего возраста. Конечно, лучше общаться с начальством, чем с простыми «подонками». Конечно, ей не было никакого интереса якшаться с новичками, которые чуть что – писаются в штаны. Но все же ему казалось, что ночное приключение связало их глубокими и нерасторжимыми узами. Он спас ее от верной смерти, пристрелив помощника легионеров, он убил ради нее, а она едва смотрела в его сторону, когда они встречались в столовой или в коридоре, как будто вычеркнула из памяти его поступок, как будто напрочь забыла о том, как они сидели вместе и грелись друг о друга в разрушенном доме. В моменты отчаяния Пиб старался обратить внимание на Соль, представлял, как он ее целует и ласкает. Он не был в нее влюблен, не чувствовал ни малейшего влечения к ней, но она старалась попасть в один наряд с ним, постоянно болталась у реки именно тогда, когда он, расстроенный поведением Стеф, тихо загибался, сидя на берегу, она спала на соседней кровати, ложилась спать и вставала в одно время с ним, она терпеливо, молчаливой тенью дожидалась, когда привычка или обида заставят его позабыть о прежних мечтах.