Ангарский Сокол - [18]

— …ведомо ему, государю, учинилось: Ангарская земля на Ангаре реке и твоё, Князь Вячеслав, княженье, — продолжал Беклемишев, — посему послан был невеликий человек, воевода енисейского острогу, Беклемишев Михайло Васильевич, дабы сказать государя нашего Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича Всея Русии милостивое жалованное слово, чтоб ты, князь Вячеслав, был под его, государя нашего царя и великого князя Михаила Феодоровича всея Русии самодержца, высокою рукою в вечном холопстве, со всем своим родом, и с иными Ангарскими князьями, которые под твоим, князь, Вячеславовым княжением, и со всеми улусными людишками.

Саляев и Кабаржицкий буквально пооткрывали рты от подобного предложения, Радек побледнел и поглядывал на Соколова. Матусевич нахмурился и, сложив руки на груди, неотрывно смотрел на пятёрку сидящих за столом переговорщиков, ожидая реакции Соколова.

Воевода, между тем, не унимался, продолжая своё выступление:

— …и тебя, князя Вячеслава за твое непослушание велит государь разорить и город твой взять на него государя, и тебя, князя Вячеслава и иных князей, и, всех вас, и жён ваших и детей побить без остатка, чтоб смотря на тебя, князя Вячеслава и на твое непослушание…

— Молчать, — внезапно раздался спокойный голос Соколова и воевода, будто с размаху налетев на стену, скомкано замолчал, промямлив обрывок фразы, будто не веря, что его посмели остановить.

— Что? — выговорил Беклемишев.

— Кому это писано? — грозно сказал Соколов.

— Как кому? Тебе, князь Вячеслав! — воевода оправился от наглости сибирского князца, прервавшего слово Государево.

— Нет, это не мне писано! — выставив указательный палец, чуть ли не по слогам выговорил Вячеслав.

— Как же так, вона и Ангарское княжество и имя твоё… — немного растерялся Беклемишев.

— Писано для какого дикого варвара, что обретаются в землях диких и незнакомых. Для погрязшего в невежестве дикаря, коему недоступны знания, дающие силу и мудрость прожитых лет. Видишь ли ты, воевода, перед собой такого дикаря?

Воевода напряжённо молчал, ожидая дальнейших слов князя. Осип же, похоже, не дышал, вцепившись в кожаный ремень сумы.

— Грозит нам царь московский смертью и разорением, а проще ли будет нам, взяв пушки наши да многих воинов, выжечь и Енисейск и Красноярск, к Томску пойти, а то и далее? Будет ли царь снимать полки со шведских, польских да крымских окраин, дабы остановить нас?

Беклемишев нахмурился.

— А видел ли ты, воевода, сколько у нас пушек, сколько мушкетов? А знаешь ли, сколько их в литейных цехах готовых стоит, да сколько пороху припасено?

— Ужель ты думаешь, нешто просто так пугать посла царского? — нервно воскликнул Беклемишев.

— А ты сам подумай, Василий Михайлович, пошто нас пугать? Мы играючи енисейских казачков в реке искупали, неужели мы остроги ваши не разобьём? — улыбнулся Вячеслав, сохраняя при этом бесстрастное выражение глаз.

Воевода заметно нервничал. Осип же, прильнув к уху Беклемишева, жарко что-то ему шептал.

— Я думаю, что угрожать нам бессмысленно. Или царю надо вести через всю Сибирь многотысячное войско или забыть о том, чтобы пугать Ангарское княжество разными бедами, как пугает он разные дикие племена.

— Государь наш недавно ляхов одолел играючи. Нешто с вами трудней сдюжить?

— Мы посмотрим, что далее будет, сможет ли Москва удержать вашу победу? А на сегодня наши переговоры закончены. А ты, воевода, сегодня подумай, как завтра речи свои вести более вежливо и угодливо, обращаясь к потомку Рюрика.

Соколов поднялся со стула, давая понять воеводе, что переговоры на сегодня закончены. Беклемишев, насупившись, резко встал из-за стола и, бросив резкий взгляд на записывавшего весь их с князем разговор Ивана Микулича, скорым шагом спустился со сцены и вышел из зала.

— Ну-с, господа, у кого какие впечатления? — шумно выдохнув, спросил Радек, оглядывая притихших товарищей.

— Николай, ты сегодня сможешь устроить презентацию системы охраны периметра? — прохаживающийся взад-вперёд Соколов остановился у стола.

— Ну да, у меня в принципе всё готово, надо только собрать цепь, — ответил профессор.

— Отлично, распорядись собрать её у северных ворот. Эх, был бы у нас ещё бы ревун!

— Хотите этого Кортеса удивить, Вячеслав Андреевич? — поднялся Ринат.

— Не думаю, что это отличная идея, лучше сохранить сигнализацию в тайне, — проговорил Матусевич, массируя пальцами лоб.

— Ладно, я к Сергиенко. Думаю, через час-два всё будет готово, Вячеслав, — Радек направился к двери. Микулич, забрав оставленную на столе Беклемишевым царскую грамоту и сложив листы протокола переговоров в бумажный конверт, также пошёл на выход.

— Ринат, Игорь, присядьте, — обратился Соколов к оставшимся на сцене майорам, переговаривающихся сейчас между собой. Вячеслав, обведя троицу глазами, начал с того, что всякие вальяжное и снисходительное отношение к енисейцам среди людей надо всячески пресекать.

— Точка невозврата пройдена.

Дальше, сказал Соколов, всё будет зависеть от нас.

— Ринат, а удивлять нашего воеводу я буду не сигнализацией. Ты его будешь удивлять. Как твои тунгусы в стрельбе, не подведут?

— Никак нет, Вячеслав Андреевич, стреляют на отлично…