Anenerbe - [68]

Вновь за косогором заговорили, но разговор был похож на беседу начальника с подчиненным — один орал, как сумасшедший, а второй изредка огрызался. Наши явно отступали. Пулеметчик, что лежал рядом, напрягся — Ефим увидел сквозь гимнастерку вздувшиеся бугры мышц. Волнуется, и сам он вдруг почувствовал вкус крови — слишком сильно закусил губу.

Первого он положил сразу — тот взмахнул руками и рухнул в траву. Упал молча, успев бросить удивленный взгляд — не ожидал, сволочь. Второй припозднился, и бестолково бегал, словно запутывал следы.

— Назад, — заорал Ефим не своим голосом, — по моей команде, не спеши…

Пулеметчик не спешил — еще больше вжался в землю.

— Прием, говоришь, особый, — вспомнив деда, ухмыльнулся Сидорчук, — у меня тоже имеется особый.

Они уже бежали в рост — с перекошенными от страха лицами наши бойцы. Бежали врассыпную, кто куда, бежали от смерти, от вражеской пули…

— Огонь! — подал команду Ефим и принялся загонять в барабан патроны.

Пулемет предательски молчал. Секунда, другая… они уже валились рядом — бледные, усталые, перепачканные в грязи и крови.

И тут он заговорил, выплюнув впереди себя пламя, вслед за которым отправились безудержная ненависть и злоба. Ни в чем не повинные полетели ветви деревьев, а на него — дымящие гильзы. Они горохом разлетались по сторонам, звеня в холодном воздухе, падали в песок, кружились и тут же остывали…

* * *

— Есть чего? — маленькой лопаткой рыть покрытую болотной травой землю, оказалось не так просто, как виделось вначале. Только руками, а руки устали уже через десять минут.

— Копай, копай, — подсказывал Гурий — у него получалось гораздо лучше и, главное, быстрей. — Верх сними, там легче пойдет. По опыту знаю.

— Вроде что-то… — сил неожиданно прибавилось, металл лязгнул о металл.

— Ну-ка, — вдвоем не только веселей.

— Шипы от сапога. Мы с тобой фрица откапываем, у наших шипов не было — не до жира. Немец и воевал в комфорте, все у них продумано — война, быт — молодцы. Пострелял — залез в блиндаж, а там лежаки, печурка на угле, кофе горячий. Устал — книжку почитал или музыку послушал. Европа! Нам с ними тягаться бесполезно, что прежде, что сейчас — избалованы они цивилизацией. А мы кто? Азиаты, скифы мы, когда чем хуже, тем лучше.

— Давай дальше не будем — произнес Володя и смахнул с лица пот.

— Страшно? Как говорил мой знакомый: свой предмет нужно знать основательно, как изнутри, так и снаружи. Покойников-то, поди, видел? Так это не покойники и даже не мертвяки. Покойник — да, волнует, пугает, а этот… сорок дней прошло? Прошло, и не дней, а лет. Кроме костей, тлена попадаются забавные вещицы. Мы с тобой, как археологи — ищем истину. А истина у них в «смертниках» — погребальных записках. Нашел такую — вернул имя, хотя ты прав.

Гурий тоже смахнул пот и опустил на мокрую кочку.

— Выкопаем мы его, а что дальше? Похоронить полагается, а сил уже нет, да и темнеет в лесу быстро. Я немцев обычно не трогал, думал, пусть свои копают. Но за немцев больше дают. Вот какая несправедливость! А у наших и взять нечего, «смертников» и тех нет. Их прежде в медальон помещали, ну, там фамилия, год рождения, какой роты, полка. Так они записки делали и в гильзу или ножом на ремне.

— А почему за немцев больше дают?

— У нас всегда за иностранное дают больше — ты не заметил? Поклонение какое-то! И убитый не исключение. Награды там, кресты, а потом, что могло быть в кармане у русского Ивана? Пыль! В лучшем случае — письмо из дома и кисет табака. А у этих — богато, и портсигары серебряные и часы — как повезет. Хотя Ганс обычно тоже бедным был.

— А кто кричал? — вдруг спросил Володя.

— В блиндаже? Я тебе так скажу, тут разной дури хватает, близко не воспринимай, говори, померещилось. Конкурент мой рассказывал, на журналистах решил подзаработать, как и мы, в лес отправился. И что думаешь? Пошел снег, это летом-то! В июне месяце, а потом у них сел аккумулятор. На машине, что приехали журналисты, сел новый аккумулятор. Техника подвела? Случается, не спорю. А потом сигареты пропали, и пропали сразу у обоих. Интересно, правда?

— Сходили?

— Сходить — сходили, но ничего интересного не нашли, — продолжил рассказ Гурий, — ты, кстати, тоже, если спросят, говори, мол, ничего интересного.

— И много вас таких?

— Таких как я — немного. Молодежь лезет, аппарат видел? У них купил, кстати, немецкого производства, стоит пятьсот долларов. А лезут они сюда по другой причине, погибшие их волнуют по сколько постольку. Вообще не волнуют, хотя это уже другая история, к делу не относится.

— Какая еще история?

— Anenerbe, — произнес Гурий.

— Чего?

— Anenerbe, — вновь повторил он, — «Наследие предков» — секретная миссия СС, занимающаяся в годы войны паранормальными явлениями. Немцы не дураки и глупостями заниматься не будут. Книжки-то почитываешь? И я почитываю, кое-что знаю. Кроме Тибета и здесь у нас проводили исследования, только тема эта скользкая, толком никто ничего не знает.

— Неопознанные летающие объекты?

— Лично видел, — Гурий сплюнул на землю, — три раза. После второго раза, у меня нога прошла. Подвернул или потянул — не знаю, думаю: все, пора завязывать. Лес хромых не любит. Больниц у нас еще с советских времен не было, про нынешние — умолчим. Все, думаю, приехали, пора менять профессию и выходить на заслуженный отдых. И на всякий случай в виде финального аккорда отправился в баню. Истопил, как полагается, травки у бабки взял, в магазине бутылек — моюсь. Сижу на лавке, грущу и думу думаю. А потом вдруг понимаю, что надо запалить керосинку. Водку, конечно, и в темноте пить можно, но все же лучше при лучине — чтобы знать, сколько выпил.